меня из багажника, щупает пульс на шее, машет, кому-то рукой, что я жива, закидывает на плечо и переносит в другую машину. Только мы отъехали, как раздается хлопок и взрыв, машину тех, кто украл меня, сожгли вместе с людьми, вернее с телами внутри. Н – да, даже не знаю, что сказать, во взрослые игры играет мой дед, не думаю что такой поступок первый в его долгой жизни.
Дед отвел глаза,– они знали, на что шли, когда тебя похищали, среди них не было обычных людей, так что…
– Я ненавижу твоего опекуна Питирима, но даже где-то благодарен ему,– дед вздохнул, признание далось ему тяжело, ногтями он в секунду разодрал манжет шикарной сорочки, в тоненькую полоску.
– Он смог снять два проклятия с тебя, но одно еще висит на тебе, мы ведь боюсь, что не смогли бы и этого,– признался он нехотя.
– Что еще за проклятия, я никогда ничего не слышала об этом,– обратилась я к деду, несколько растеряно, слишком много всего всплывает, чего я еще не знаю.
Сердце мое сжимается, ведь я что-то такое слышала мельком, но тогда решила, что мне показалось.
– На твой род,– вздохнул дед, – было наложено проклятие, губившее всех твоих предшественниц до совершеннолетия. – Ваш род был многочисленным, а за короткий срок исчез.
Я сразу вспомнила свои видения от Хейнелен, как мои прародительницы умирают молодыми и в страшных мучениях. Ведь я никогда не интересовалась причинами их смертей, а надо было. И тогда помню, меня это смутило, и напугало, что уж врать то себе, но я, почему-то даже не пыталась ничего узнать,– ну да меня тогда сердечные волнения больше волновали.
– Я смог, там, в Тамбове найти манускрипт, с пророчеством и мало что понял, тем более мне помогал в поисках именно Питирим. – Да, да,– заметил дед мой недоверчивый взгляд. – Он помогал нам, долгое время, ведь без его помощи мы бы и на твою семью не вышли, и только не так давно я понял, что он подчистил этот манускрипт, предварительно сняв с него копию. – И он воспитывал тебя так, как, чтобы обойти проклятия, он смог догадаться, как это сделать.
– А, какие там были условия? – спросила я недоверчиво, как-то слишком много вокруг меня суеты, да и сюжет закручивался слишком круто.
– До принятия дара ты должна была вырасти без любви и привязанностей, что-то такое,– проговорил дед, – говорю же, манускрипт был в плохом состоянии. – И насколько я знаю, ты жила в деревне, со своей уже тогда очень старой бабушкой по матери, практически в нищете и по строгим правилам. – Второе условие, ты должна была выжить от смертельного яда, и ты к счастью выжила. – А третье условие звучало высокопарно и так же непонятно,– ты должна пойти испытание любовью. – А что это и как понять я просто не знаю.
Дед беспомощно развел руками, бабушка снова заплакала, а я просто сидела в растерянности, не зная, что же я могу сказать. Все так обрушилось на меня, мне сложно было принять моих родных, я мечтала в детстве о том, чтобы была у меня семья, и вот вроде бы свершилось, но. Перед глазами встало лицо той бабушки, которая меня растила, и та нищета