тись по магазинам и припозднилась! Как бы теперь не опоздать к обеду. Мальчики вернутся из школы с волчьим аппетитом, да и педантичный Артур любит, чтобы все было во время. Раз обедаем в два часа, значит так тому и быть.
Правда кухарке даны все необходимые распоряжения, и она прекрасно справляется со своими обязанностями. Минни так загляделась на витрины, что занесло ее достаточно далеко от дома, и назад, даже быстрым шагом, меньше чем за полчаса никак не добраться. А ведь надо еще успеть принять ванну и переодеться к обеду! Абы как у них дома не обедали: непременно в красивом наряде и костюме при галстуке.
Обед у Ростронов представлял собой торжественное действие, место обсуждения событий, обмена мнениями между членами семьи. Причем дети с малолетства становились полноценными участниками этого процесса. Так было заведено Артуром с самого начала. Он считал, что обед, в отличие от торопливого завтрака и полусонного ужина, – это ежедневная консолидация семьи, а семья для него была центром вселенной. Вернее, одним из ее полюсов, который уравновешивал другой полюс – океан. Этому равновесию ее муж придавал огромное значение в своей жизни, таким образом, вроде бы покоившейся на двух китах.
Минни хихикнула от удачного сравнения.
И даже в отсутствие Артура, что иногда составляло девять месяцев в году, Минни неукоснительно следовала этой традиции, немного ее корректируя только тогда, когда бывала в гостях или на сносях. Ей казалось, что таким образом она привязывала мужа к дому, ворожила его скорое и благополучное возвращение из рейса.
Педантичность капитана Артура Рострона была легендарной, но он все же старался оставлять ее на корабле и не тащить домой. Два полюса его жизненного пути были четко отделены друг от друга невидимой ватерлинией, и это создавало особое притяжение каждому из них. Он с удовольствием уходил в рейс и с не меньшим удовольствием из него возвращался.
Минни благодарно вздохнула: какое счастье, что, наконец-то, завершилась эта страшная бесконечная война. Казалось, она длилась не четыре, а сорок четыре года, поглощая человеческое счастье, планы, надежды, пожирая и калеча людей. Сколько бессонных ночей провела она за эти бесконечные годы Великой войны, как и многие другие жены, матери, сестры и невесты, горячо молясь Провидению о возвращении домой любимого человека! Воображение то и дело рисовало ей погруженный во мрак закамуфлированный корабль и притаившиеся в темной, враждебной волне акульи морды подводных лодок.
Да, ее семье здорово повезло! Столько кораблей затонуло вместе с командой и пассажирами. Вспомнить, хотя бы, несчастную «Лузитанию»! Пассажирский флот, на который адмиралтейство и военное ведомство возложили тяжелое бремя транспортировки сухопутных войск из Британии и Канады в средиземноморье, понес огромные потери и кораблями, и человеческими жизнями. Именно за ними охотились подводные лодки! А вот Военно-морской флот, которому в сухопутной войне, в общем-то, и делать было нечего, остался почти невредимым.
Один за другим погибали, тяжело болели и уходили в отставку, не выдерживая нечеловеческого напряжения, капитаны «Кьюнарда» и «Белой Звезды».
Но капитан Артур Генри Рострон, самым невероятным образом, выходил живым и невредимым из всех передряг, столкновений с подводными лодками и артиллерийских обстрелов. И не только сам, но и его корабли, офицеры, команда и пассажиры. За все четыре года войны он не потерял ни единого человека! И возвращался домой неизменно подтянутый и улыбающийся, вроде бы и не с «арены боевых действий», а из средиземноморского круиза.
У Минни от гордости заблестели глаза.
Артур Рострон закончил войну капитаном «Мавритании» – флагмана «Кьюнарда» и самого быстроходного судна в мире. Поговаривали, что Рострона должны вот-вот представить на звание Коммандера Британской Империи – всего одной ступенькой ниже Рыцарского звания. Поговаривали, что и до Рыцаря ему рукой подать. А еще, шепотом и округлив глаза, добавляли, что Рострон-мол заговоренный, избранник Провидения, ему и море по колено.
Минни слегка улыбнулась. Пути Господни неисповедимы! Одно она знала совершенно точно, – то, что была замужем за неординарным человеком.
Но для Минни главная награда была в другом: ее мужу, перед возвращением в гражданский флот дали целых три месяца отпуска: невиданная роскошь! Не урывками, считая несказанной удачей уловить недельку в месяц, а целых девяносто дней общения, семейных пикников, посещения театра и синематографа, гостей, веселья, вобщем – счастья! И еще девяносто ночей… Прижиматься к его худощавому, но мускулистому телу, чувствовать его нежные настойчивые руки на груди, на бедрах, видеть эти невозможные восторженные бирюзовые глаза так близко! Прошлой ночью они никак не могли оторваться друг от друга и даже опоздали к завтраку. Мальчики, как всегда, деликатно сделали вид, что ничего не заметили.
Минни почувствовала, как ее округлые смуглые щеки заливает краска. Она украдкой стрельнула глазами по сторонам. Ей казалось, что ее мысли, как радиопередачу, только что вещали по всему Ливерпулю.
Смущенно поправив и так безупречно сидевшую модную шляпку, Минни ускорила шаг. Быстро застучал по мостовой кокетливый