переговоры… А если бы я отказался?
– Но вы же не отказались.
– Но я же мог?
Опять что-то лязгнуло металлическое… Кандалы?
– Знаете ли… – проскрипело в наушнике, и я прямо увидел, почувствовал, как землеройка ткнула меня своим рыльцем. – Знаете, Алексей, в чём разница между предопределением и предвидением? Вы совершаете некий выбор, и думаете, что этот выбор свободен. Из этого вроде бы следует, что предопределения нет. Но тем не менее ваш выбор можно предвидеть.
– Не понимаю.
– Я вас успокою. Никто не понимает.
И отключился.
6
Я помню: в наушниках тишина. На столе под лампой кусок ковролина, на ковролине две пачки подписанных мной страниц. Похоже, что разговор действительно был.
«…Вас сбила машина… Вы отдали бы свою жизнь?..»
Что важное я не сказал? Что могло бы пойти по-другому?.. Мне сделали предложение – я согласился. У меня не было выбора.
На душе почему-то мутно и тяжело. Может быть, просто от голода?
Край столешницы упирается мне в колени. Ну и долго мне ещё так сидеть?
Тут я слышу, как поворачивается рычаг. В тёмном предбаннике короткая возня, что-то звякает. Открывается дверь, и на пороге фигура: белая грудь, в белых перчатках поднос, на подносе что-то под белой салфеткой… Блеснула бутылка! Шаг, другой, в свете лампы я вижу белое кружевное жабо, ливрею, расшитую золотыми узорами, короткие, по колено, штанишки, ноги в белых чулках, башмаки с пряжками, – лакей водружает поднос на стол, кланяется и произносит торжественно и немного ворчливо:
– Ужин, ваше сиятельство.
Ух ты, думаю. Ну и физиономия!
Надо лбом – совершенно прямая линия чёрных волос, как будто парик, прилепленный или приклеенный. Лошадиные зубы. И, как бывает с клоунами и с большими актёрами, сразу, мгновенно – цельное впечатление: юг Италии, Сицилия или что там, Неаполь, третьеразрядный мафиози на подхвате, вчерашний крестьянин, ширококостный, смешной… Идеальная физиономия эпизодического актёра!
Не лицо. И не рожа, не харя, а именно физиономия. Даже – физиогномия.
Взмахнул, хлопнул тяжёлой салфеткой и со словами:
– Позвольте, ваше сиятельство… – как бы приобнял и с отеческой грубоватой заботой подоткнул салфетку за воротник. Круговым жестом, как фокусник, снял с подноса бутылку – и одним движением сковырнул пробку о край стола. Вручил мне эту бутылку с тяжёлым вздохом:
– Напиток богов…
Горлышко ещё дымилось. Я припал губами к холодному выпуклому колечку и – первый глоток…
Острые маленькие пузырьки… Волшебная горечь, сперва совсем лёгкая, легче воды из-за пены и пузырьков, а потом расцветает, вступает в действие алкоголь, голова проясняется… Не бельгийское, ну да неважно… Глоток за глотком… Наслаждение! Счастье!..
Мафиози вытянулся в струну, отвёл глаза, как бы не в силах смотреть, как я пью, сглотнул всем кадыком. Я видел только шею и ухо, но насколько же красноречиво эти шея, ухо, кадык взывали ко мне, проклинали сухой закон на площадке!..
Я вытер салфеткой горлышко,