к разным периодам ее жизни. Поскольку вплоть до последних лет жизни императрица продолжала писать и редактировать свои воспоминания, этот важный автобиографический документ связывает ее детские и юношеские годы с периодом зрелости, с одной стороны, и старости – с другой, а описание пережитого ею с рождения до прихода к власти – с саморефлексией императрицы, накопившей богатый опыт, человеческий и государственный. Кроме того, далеко не всегда есть возможность скорректировать и дополнить собственные записки Екатерины, посвященные ее ранней юности, данными других источников. Поэтому, несмотря на приоритет систематической точки зрения в построении данного исследования, временнóе измерение не будет оставлено здесь без внимания. Во многом оно проявляется в совсем не случайной последовательности, в которой изложены те или иные аспекты проблемы. И наконец, можно ожидать, что по мере появления первых результатов временны́е критерии отдельных аспектов станут вехами в представленном здесь исследовании образа Германии у Екатерины II.
Глава I. Воспоминания о Германии
На протяжении всей жизни Екатерина хранила воспоминания о своей семье и проведенном в Германии детстве. Об этом свидетельствуют как ее автобиографические записки, так и многочисленные письма, написанные ею за следующие четыре десятилетия жизни в России. Их адресатами были доверенные лица императрицы, например, Иоганна Бьельке, урожденная Гротгус[148], – гамбургская подруга ее покойной матери; проживавший в Париже писатель Фридрих Мельхиор Гримм, родом из Регенсбурга[149]; валлонский homme de lettres[150] и генерал на австрийской службе принц Шарль Жозеф де Линь[151], а также врач Иоганн Георг Циммерманн, швейцарец из города Бругга в кантоне Ааргау[152], состоявший с 1768 года на службе у ганноверского курфюрста. Однако доверие императрицы не означало для них соблюдения безусловной конфиденциальности. Екатерина предполагала, что полученная ее корреспондентами конфиденциальная информация будет использоваться в ее собственных интересах, за что и платила им. Не было тайной, с кем именно она переписывалась. Она нуждалась в людях, представлявших – помимо дипломатической службы – ее интересы в европейской публичной сфере, а связи с людьми, имевшими в ней определенный вес, повышали ее влияние. Наоборот, корреспонденты Екатерины приобретали протекцию, престиж и материальные выгоды благодаря не только непосредственной коммуникации с императрицей, но и тому факту, что публика была осведомлена о самой переписке. Даже обмен письмами с Иоганной Бьельке, едва начавшись в 1765 году и будучи продиктован скорее личными и семейными мотивами, был превращен Екатериной в политический инструмент и оставался предметом беспокойства для министра иностранных дел Дании, графа Бернсторффа-старшего,