но пришлось. Как оказалась по ходу диалога, у вампиров все немного по-другому обстоит: принятие себя у них врожденное.
– Ну так как у тебя все проходит? Вы люди не очень открыты в этой теме.
На меня уставились с любопытством, я поняла, что в этот раз не поможет даже тема про платье на бал влюбленных.
– Ну как тебе объяснить: медитация, потом своя полянка, у каждого на ней свое, а затем и слияние с истинной сутью.
Я замолчала от резкого спазма, Милана сочувственно уставилась на меня.
– Потом идет принятие себя ночь и день, по сути, это все.
– Да это ясно, а что у тебя за полянка? У меня, например, горные хребты моего мира, и запах у многих именно с горами ассоциируется.
– Ну у меня просто полевые цветы нескольких оттенков и глициния.
На ее лице читалось удивление.
– А что такое глициния? Я, конечно, не ботаник, но не припоминаю такое здесь.
– Ну это дерево, которое, обладает многолетними вьющимися цветочными лианами, представитель семейства бобовых, проявляющее особенность вытягивать длинные побеги, обвивая различные опоры. Чаще всего цветы фиолетового цвета и пахнут, как я теперь, медом.
– Классно.
Я видела, что вампирша выпала из реальности, представив это поистине шикарное дерево. Тем временем я попыталась улизнуть, но когда моя тушка развернулась, я встретила и Лео Гарбальта, и моих родственников. Вам надо говорить, что мне не удалось от них не то чтобы убежать, а даже оторваться, поскольку боль усиливалась, а ожог, пардон, никто не отменял: он всячески болел и напоминал о неумении уворачиваться. В мои скромные покои, которые пахли медом, мы ввалились вместе. Я рухнула на кровать, а они, постояв немного, атаковали меня бедненькую.
– Так, змейка, не хотите ли доложить, что за наглые тайны и секреты?
– Не понимаю, о чем вы?
Я видела, как они все ну совсем подло заулыбались, а мой кошмар начал читать мне лекцию про то, как должно подходить к этому делу и не должно.
– Змейка наша самостоятельная, вам перед началом объединения стоило поделиться планами с вашим окружением на тему – зачем, для чего, когда произойдет сие действо.
На меня уставились столь выразительно, что мне показалось, что меня не спасет даже потеря сознания. Пришлось отвечать очень аккуратно: я прекрасно понимала, что боль мешает думать.
– Ну приняла я свою суть, потому что надо было и хотелось. Не сообщала никому, поскольку не видела в этом смысла.
– Так-с, что значит «было надо» и «хотелось»? Такое просто так не хочется. Для чего нужно было себя принимать без наблюдения, и вообще вы это еще пройти не успели, как ты узнала, что должно быть и чего не должно?
Ну подлюка, мне сейчас так больно, а ты допрашиваешь с подковырками.
– Мне сейчас очень нелегко, поэтому давайте обсудим мое поведение в другой раз.
На меня уставились понимающе, но было видно, что им просто невмоготу терпеть. Но самое ужасное – они коллективно устроились