Хотя, немного – это сильное преуменьшение. Вместе с Лизаветой мы сегодня должны подбить все цифры, подписать акты и упаковать картины. Вечером приедет курьер, чтобы забрать их и развести новым владельцам. А в обед я жду приезда Людвига Гриндера – известного в арт-кругах куратора, который собирает выставки для крупнейших галерей Европы. Обратить на себя внимание человека такого уровня – уже удача. И я возлагаю на эту встречу большие надежды.
– Лея, выбирай платье, в котором пойдешь с мамой на работу, – предлагаю я дочке, лицо которой тут же вспыхивает радостным восторгом.
– Хочу синее как у тебя, – заявляет она с таким серьезным тоном, что я не могу сдержаться и, взяв дочь на руки, начинаю кружить. – Отпусти!
Лея заливисто смеется, наполняя каждый уголок квартиры лучами света и добра. Какая же она необыкновенная! Каждый раз просыпаясь утром и засыпая ночью, я мысленно благодарю судьбу за мой свет в окошке. Да, в начале нам было непросто, но, в конце концов, вместе с этим маленьким сгустком чистой энергии мы справились со всеми трудностями.
– Всё, малыш, одеваемся и едем, – ставлю ребенка на пол и, открыв шкаф, снимаю с вешалки синее платье дочери. – Иначе мамочка сегодня ничего не успеет .
До галереи мы с Леей добираемся быстро – утренний час-пик позади и, хотя мы немного задержались дома, в офис приезжаем даже чуть раньше моей помощницы.
Несмотря на раннее время, в просторных залах уже есть посетители. Каждый день на протяжении последних двух недель я с волнением открывала двери галереи и боялась однажды войти в пустое помещение. Мне было страшно, что мои картины больше не вызывают интереса. Но все страхи оказались напрасными, и сегодняшний заключительный день выставки это подтверждает.
Моя дочь в силу своего возраста никогда не интересовалась моим творчеством. А к картинам, которые я писала в последние три месяца, Лея даже не подходила. Но сейчас, впервые оказавшись в галерее, моя малышка молча ходит по залам и с интересом рассматривает картины. Я замираю на месте, когда она останавливается у "Морского дыхания" и на протяжении нескольких минут внимательно смотрит на нее.
– Красиво, – неожиданно говорит Лея, сосредоточенно хмуря светлые бровки. – Только грустно, мама.
В этот миг передо мной будто стоит взрослый человечек, способный по достоинству оценить и прочувствовать эту картину.
– Мамина любимая, – улыбаясь, отвечаю я, протягивая дочери руку. – Пойдем в кабинет, включу тебе мультики.
Лея послушно переплетает наши пальцы и, еще раз взглянув через плечо на “Морское дыхание”, идет вместе со мной к выходу.
Проходя через второй зал, я вдруг замечаю до боли знакомую широкоплечую фигуру в деловом костюме, стоящую ко мне спиной. Почва резко уходит из-под ног, заставляя меня пошатнутся. Все тело сковывает озноб, а сердце, оборвавшись, вдруг начинает бешено биться где-то в районе желудка.
– Мама, пойдём! – восклицает дочь, недовольная задержкой. – Хочу мультики.
Один. Два. Три. Крестовский резко оборачивается, будто кто-то окликнул