правильные. Как бы так аккуратно расспросить про Матвея, чтобы не показаться навязчивой? Этот кулон, что мы вместе выбрали, не дает покоя. До дня рождения не доживу, мне сейчас знать нужно: для меня он или нет.
Машину после той аварии отец не дает, поэтому еду на автобусе. Выхожу на остановке и пишу Диане:
«Буду через пять минут».
«Юля, я задерживаюсь. Паша с Петей гуляют на площадке, подожди с ними, пожалуйста».
«Никаких проблем, я никуда не спешу».
Хороший здесь район: дорожки от снега расчищены, красиво, чисто. Кругом пандусы, с коляской можно и в магазин, и в подъезд без проблем заехать.
Я подхожу к нужному дому и замечаю на детской площадке, у снежной горки, двухлетнего Петра Павловича в желтой, вырвиглаз, куртке. Рядом с ним спиной ко мне стоит Паша. Он подхватывает сына на руки, усаживает на самый верх, бережно подстраховывает. Петя с визгом счастья съезжает вниз. Я невольно тоже смеюсь. Обожаю этого ребенка! На радостях подхожу ближе.
Когда между нами остается меньше десяти метров, мой шаг сам собой замедляется. Бред какой-то. Чем ближе я, тем меньше Павел на себя похож становится.
Беспокойно вглядываюсь в лицо Пети: может, перепутала и ребенок не тот? Мы редко видимся, дети израстают.
Да нет, тот ребенок. А его отец рядом – будто нет.
Рост, комплекция Паши. Но движется он иначе. Правда, тоже подозрительно знакомо.
Петя вновь скатывается с горки и заливисто хохочет, смачно хрюкнув. Лже-Павел подхватывает его на руки и крутит, тоже смеясь.
– Это что у нас за булкин розовощекий! – выдает голосом своего младшего брата.
Потом оборачивается и опаливает меня недоуменным взглядом, окончательно и бесповоротно превратившись в Матвея.
Глава 4
Мою голову «светлую» озаряет на первый взгляд блестящая идея, я тут же ей и следую. Быстро разворачиваюсь и поспешно иду в противоположную сторону. Потому что не планировала видеть Матвея сегодня, не настраивалась, не готовилась к противостоянию! Я приехала поплакать у Дианы на плече.
Знакомый голос рубит наповал вопросительной интонацией:
– Юля?
Стыд-то какой! Уши гореть начинают. Я решаю стоять на своем и припускаю быстрее.
– Юля, это же ты! Стоять! – летит вслед обличительно.
Блин! Ну да, заметил-узнал. Я оглядываюсь и делаю вид, что искренне удивлена.
Губы Матвея кривит такая насмешливая улыбка, что хочется запустить снегом! Я беру комок побольше, но не леплю снежок. Вместо этого потираю ладони, остужая пыл.
Сама понять пытаюсь, готов ли Матвей к этой встрече. Если да – значит, он ее и организовал. Если нет, то мог подумать, что… ее запланировала я!
От возмущения захлебываюсь. Диана Романовна, я вам доверяла вообще-то!
Ноги наливаются свинцом, а сердце совершенно бесполезно усиленно качает кровь по венам. Как с такими ногами бежать-то? Для чего мне сейчас адреналин?
Мы видимся второй раз за два дня, и я вновь без парадного платья. Кто вообще наряжается на завтрак к подруге?