сюда мясо, кожу, изумруды, которые взял в МОЕЙ деревне и уматываешь… – Я сделал страшную рожу и улыбнулся. – Или моя собачка превратит тебя в зомби. Бой!
Пес очень убедительно рыкнул.
Я не знал, что можно так быстро опустошить сундуки и набросать целую гору мяса и кожи. А вот с изумрудами Макс явно не хотел расставаться. Мне все это так надоело, что я собрался натравить на него Боя, уже принюхивающегося к мясу. Но, поглядев на полные ужаса глаза Насти, я сдержался. Да и одуревший от страха Макс мог ранить собаку.
– Двадцать изумрудов и можешь гулять куда хочешь! – устало разрешил я, придерживая Боя.
– Десять! – Макс явно колебался.
– Двадцать! И торг здесь неуместен! Правда, Бой?
– Ладно, твоя взяла. Десять и карта особняка!
– Бой, он плохо слышит. Поправим ему уши?
– Хорошо. Как сказал разносчик пиццы «Пятнадцать, карта и жвачка на сдачу!»
– Ну, если губернатор слушается разносчика пиццы, то ладно. Тащи сюда свои сокровища!
Макс снова исчез в доме, и я уже подумал, что он сбежал через шахту. Но он вышел и протянул Насте карту. Та осторожно взяла и посмотрела на меня.
– Неси, – Я кивнул Насте. – А ты что-то забыл!
Не желая приближаться ко мне с собакой, Макс выложил изумруды горкой прямо на дорожку.
– Четырнадцать! – громко закончил считать я. – Плохо с математикой?
– У меня больше нет! Можешь заглянуть в карманы!
– Я сейчас не только в карманы загляну, но и в шахту, вместе с тобой! Чтобы ты почувствовал, как это приятно, когда в тебя стреляют!
Макс меня вывел. Я рванулся к нему, взмахнув мечом. Бой только этого и ждал. С раскатистым рыком он прыгнул и, приземлившись в сантиметрах от Макса, схватил его за ногу. Умный пес увернулся, когда Макс, заорав, ударил мечом. Я замахнулся, но Настя издала такой вопль, что мы все втроем с Боем на секундочку замерли. Этого мгновения хватило Максу, чтобы развернуться и дать деру. Чуть не столкнувшись с гуляющим големом и парочкой местных, подгоняемый собачьим лаем, обезумевший Макс скрылся за церковью.
– Кто-нибудь уже вытащит из меня эту стрелу? – застонал я, почувствовав жуткую боль и усталость.
Настя оглянулась и нерешительно подошла.
– Я попробую. Если будет больно – скажи.
– Больнее не будет! Только дергай быстро.
Но я ошибся. От боли потемнело в глазах, и я почувствовал, что Настя подперла меня плечом.
– Ванечка, я не хотела… Очень больно?
– Пустяки, – выдохнул я, мотая головой и хватаясь за одноклассницу.
С трудом достав из моего чудесного кармана печь, я уселся рядом и развел огонь. Попросив Настю таскать куски мяса, я поскорее съел первые два стейка и почувствовал, что начинаю оживать. Следующие куски пошли Бою. Настя поначалу хватала мясо за кончик и старалась не смотреть на него. Но к десятому куску она освоилась и смогла даже улыбнуться.
– Это, конечно, не пицца, – сказал я, наткнувшись на пирог в кармане. – Но