быть достоянием общественности, особенно если эта общественность делает всё, чтобы отравить тебе жизнь. Местные задиры знали Павла, как объект всеобщего издевательства, а потому поспешили подъехать к нему поближе и что-то вякнуть. Тот не повёл даже бровью, уверенно глядя вперёд себя. Ребята привыкли к тому, что неудачник никогда не отвечал им, а только отводил глаза и терпел унижения, но в этот раз всё было как-то по-другому. Он смотрел прямо, высоко подняв голову, спина была ровная и крепкая, как скала, а лицо явно давало понять, что до этих насекомых ему тупо нет никакого дела.
– Эй, Пашка! – всегда уверенный голос заметно напрягся, после чего тот таки нагнал паренька и схватил за плечо. – Ты чего такой гордый тут ходишь?!
Павел замер и медленно повернулся в сторону незваного гостя, от чего того передёрнуло. Один взгляд серых глаз говорил о том, что ты – ничто, твоё место в могиле, и вообще, иди кормить червей, твой удел – только это.
– Убери руку. – это был самый настоящий приказ, от чего пацан опешил и убрал ладонь. Козелков же лишь повёл плечом и брезгливо продолжил. – А теперь сгинул.
Сказать по правде, эта фраза отрезвила, но до конца ребята пришли в себя лишь тогда, когда ботаник умотал уже далеко. Нет, они не могли стерпеть такого, но вдогонку за подростком никто не кинулся. Что-то с этим неудачником сегодня было не так.
Шёл он молча, идя напролом и не видя людей, пока не дошёл до самой окраины. Тут была заброшенная площадка, на которой школьник был всего раз, но этого было достаточно, чтобы Максимус увидел её. Никого нет, а значит никто не увидит это позорную тучную свиную тушку, что заставляла бравого воина от и до испытывать ярость и чувство собственного несовершенства. Так дело не пойдёт… Это не его тело.
Подав контрольный посыл на все группы мышц, школьнику хотелось выть. Такое свинство, такое пренебрежение к собственному достоинству, и только сплошное нытьё в голове. Мерзость.
Ничего не жравши, усиленно таская железо и прочий инвентарь, тело выдохлось за час. Это был крах, которого он просто не мог стерпеть, а потому задался целью, во что бы то ни стало, превратить эту ничтожную оболочку в гранённый сосуд, чьё совершенство сравнимо лишь с его содержимым.
Домой он направился, когда уже вечерело, шёл тем же путём, уставший и злой, на себя и других, однако зоркий взгляд уловил уже знакомую компашку. Нет, он не боялся этих придурков, он вообще ничего не боялся, а потому, когда к нему подошла ущемлённая компашка, он глядел ровно и твёрдо.
– Ты сегодня какой-то на редкость уверенный в себе. – хихикнул один из хулиганов, но не встретив никакой реакции, улыбка сошла с лица. – Что, осмелел, Козелков?
– Дай пройти. – холодно выдал парень.
– А если не дам, то что?
– Вспорю брюхо и вырву яйца. – всё так же холодно и остро выдал ботаник.
Парень резко опешил, но оппозиций не сдавал:
– А силёнок то хватит?!
– Проверим?
Вот тут зажало у всех, стало совсем не смешно, а губы Павла