то считайте, что предложение принято.
Едва закончив фразу, я вспомнил о наложенном на меня руководством лечебницы обязательстве хранить в секрете некоторые факты. Передо мной возникла моральная проблема, которая показалась слишком сложной, чтобы сразу с ней разобраться. По крайней мере на данный момент представлялось умнее держать Геддеса в относительном неведении обо всем, что мне известно, нежели рисковать лишиться расположения начальства и вместе с ним важного источника информации. И кроме того, после обескураживающе неудачных опытов с психоанализом накануне, я едва ли чувствовал себя вправе снова подвергать риску душевное здоровье пациентов.
Продолжение игры в сквош казалось невозможным. Похоже, мы поняли это одновременно, потому что Геддес направился к двери и вышел во двор.
Я последовал за ним чуть позже. Облака еще более сгустились и почернели, а потому вечер, казалось, наступил раньше обычного времени.
Геддес уже скрылся в главном здании лечебницы, когда оттуда показались две другие фигуры. Я сразу узнал в них Дэниела Лариби и Кларка. Меня удивил вид Лариби, переодетого для игры в сквош.
Кларк вежливо улыбнулся, приветствуя меня, и пробормотал, что мисс Браш предложила финансисту заняться физическими упражнениями. После чего вошел внутрь, чтобы подготовить корт. Лариби не спешил присоединиться к нему. Он стоял в напряженной позе рядом со мной, дожидаясь, пока мнимый санитар исчезнет за дверью.
– Я кое-что забыл вам сказать прошлой ночью, – прошептал он. – Пожалуйста, никому не рассказывайте, что видели у меня спички. О них никто не знает. Даже Изабелла. Я незаметно взял их, когда она давала мне авторучку. И она рассердится, если ей станет об этом известно.
Изрядно изумленный, я дал ему слово молчать. Его взгляд устремился на оставшуюся открытой дверь корта, располагавшуюся футах в пятнадцати от нас.
– Что-то не нравится мне этот наш новый санитар, – сказал он нервно. – Все время крутится вокруг меня. Боюсь, он что-то выведал о завещании.
Прежде чем я успел ответить, Лариби сунул руку в карман и достал бумагу.
– Я постоянно ношу его при себе, – прокряхтел он. – Но сейчас это становится опасным. Мне бы хотелось, чтобы вы позаботились о нем, Дулут, – он вложил листок мне в руки. – Меня могут убить. Пойдут на все, лишь бы отобрать у меня завещание…
– Все готово, мистер Лариби, – донесся с корта звонкий голос Кларка.
– Сохраните его в целости, Дулут, – выдохнул старик умоляюще. – Только вам я могу его отдать. Потому что только вам верю.
XVII
На обратном пути от корта мне пришлось миновать центральный вход в лечебницу. Я был все еще полностью поглощен мыслями о неожиданном решении Лариби отдать мне на хранение свое завещание. При этом мною все более и более овладевало убеждение, что этот необычный документ имел крайне важное значение в той сложной, таинственной и потенциально опасной истории, в которую оказались вовлечены мы все.
Умом и совестью я понимал, что завещание