я хор Ангелов, другой хор стоял на левой стороне, третий на правой. Когда мы подошли к Ангелам, стоявшим посреди храма, они расступились на обе стороны, дали нам невозбранный ход и смотрят на нас, улыбаясь. Когда мы стали проходить между ними, два Ангела тихо меня ударили по плечам и сказали: «Блажен ты, юноша, что оставил мир измлада, возлюбив Христа» и стали петь: Господа пойте дела и превозносите во вся веки. Вижу в левой стороне стоят подобно нашим три аналойчика: на первом лежал Крест, украшенный цветами, на втором – Евангелие, украшенное золотом, на третьем – икона Знамения Божией Матери, и вот множество монахов подходят прикладываться попарно. Одеты они были в белые одежды и шли с великим благоговением. Впереди шли игумены, за ними архимандриты, потом иеромонахи, монахи и послушники. Ангел, указывая мне рукою, сказал:
– Это монахи, потрудившиеся в сей пустыни. Называл их каждого по имени, но имена их не помню.
Спрашиваю:
– Где же отец Иоанн Асеев? (Незадолго перед тем скончавшийся рясофорный монах) – Ангел отвечал:
– Он здесь.
– И видеть его можно?
– Нет, увидишь его после, пойдем и мы приложимся. Тогда и мы пошли, также вдвоем. Когда подошли к кресту, Ангел сказал: «Перекрестись», – и сам перекрестился, мы приложились к Кресту, Евангелию и иконе. Тогда правый хор начал петь: Кресту Твоему поклоняемся, Владыко, средний, который посреди храма был: Просвети мя светом разума святого Евангелия Твоего. Потом вышли все на средину храма и начали петь: Величит душа моя Господа и возрадовася дух мой о Бозе Спасе моем. При сей песне весь храм исполнился такого благоухания, что невозможно уму представить, пение так было хорошо, приятно и усладительно для сердца, и я был в таком восторге и радости, что не могу выразить словами. В этом храме иконостаса не было: вместо иконостаса видел я огромный занавес розового цвета, и по всему храму сиял свет светлее солнца, так что невозможно было смотреть вверх от сильного блеска. Тогда мне Ангел сказал:
– Теперь пора тебе к утрени, только помни, что имя мое Послушание. Теперь ты видел славу, уготованную любящим Бога, не скорби же, что пошел в монастырь, ибо сего духовного пристанища многие желали, но, не быв избраны, не могли достигнуть.
Я проснулся. Сердце мое трепетало от страха и радости. Пошел к утрени и не понимал, где я нахожусь, в церкви или нет, стоял весь погруженный в размышление о виденном мною.
≈
Авва Паладий рассказал: «В Фиваидской области в городе Арсиноя был схвачен убийца. После многих пыток он был приговорен к отсечению главы. Приговор должен быть исполнен на том месте, где он совершил убийство, и стража повела его туда. Посмотреть на его казнь пошли горожане, среди них был один монах. Идя на казнь, преступник увидел монаха и сказал ему: «Отче, должно быть, у тебя нет ни кельи, ни рукоделия?» «Прости меня, брат, – возразил инок, – у меня есть и келья, и занятие». «Так что же ты не сидишь в келье