вности полна.
Видением в просветах светлый локон.
Могилы – одеяла лоскуты.
На вышитые крестиками флоксы
Похожи разноцветные кресты.
Вне понимания причина:
С земли взлететь не может стриж.
И в поисках ушедшей половины
На кладбище изнемогает жизнь.
«Обычай есть: там на дороге…»
Обычай есть: там на дороге,
Где гибнут, не считаясь с риском,
Напоминаньем о пороге
Отметку ставят обелиском.
В стеклянной банке вдовьи слезы,
А большего ему не надо.
Цветут капроновые розы,
Гнут отражение ограды.
Язык без слов прилежно учит,
Порыв, как грудь, вздымает ниву,
Как кисею, колышет тучи
И маки клонит торопливо.
И нет запретов теням, волнам,
Рассеялись леса густые,
И души зеркалом огромным
Сигналят в дали полевые.
«Из крана вырывается вода …»
Из крана вырывается вода —
Нет ни конца, ни края.
От жажды растекается орда,
Как человек от ада и до рая.
Ещё отсутствует сосуд,
В смятении ваятель,
На стенах брезжит странный суд,
Так, словно смотрит аллигатор.
Черна испарина воды —
И беспробудное без края.
Мечтать приходится всегда,
Благую весть алкая.
«На царство кладбище венчали…»
На царство кладбище венчали
Отсутствием движения и чувств.
Снега сыпучим аммоналом,
И холод безгранично пуст.
Реальное – хрустально-эфемерно,
На светлом чёрные мосты.
Наклонами прочерченные фермы,
Опоры под деревьями – кресты.
Неразделенность погремушкой
Еще молчит на все лады,
И оставляют будущие души
На чёрном белые следы.
«в небо вгрызлись вершины деревьев…»
в небо вгрызлись вершины деревьев,
ветер двигался – тенькал металл,
среди сосен, просветом алевший,
красной синью закат истекал.
небо стыло и лбом отвердело,
в бездне плоти хрустела пила,
пропасть центра медленно съела
излучения мутная мгла.
ночью выдохся яблочный уксус,
колокольно ушли звонари.
вновь в реке омываются руки,
вновь открылись стигматы зари.
«Шипящий звук под месяцем-иголкой…»
Шипящий звук под месяцем-иголкой,
Ночь – граммофонная пластинка.
И вдруг рассвет мгновенно долгий
Алеет множеством фламинго.
«кружение галактик – весел след…»
кружение галактик – весел след,
остывших звезд опасный мусор,
упрямо вырываются из недр
гребцы – мифологические русы.
у цели замедляет бег корабль,
и к пристани – планета на отшибе,
в туманной глубине просматривается краб,
и в январе зависли рыбы.
пьянящее налито всклень,
расплескивает мифы кашель,
ошибочно вчерашний день
застыл в распилах яшмы.
живое чуть теплее льда,
молчим, не ведая секрета,
и пахнет оловом вода
в конце концов сухого лета.
«Поздний вечер тьмою насыщает…»
Поздний вечер тьмою насыщает,
Словно влагу, впитывает день.
Абрикос на землю цвет роняет —
В темноте отбрасывает тень.
«Ночами змеи, о Египте сны…»
Ночами змеи, о Египте сны.
Мерцают твердо звезды-скарабеи,
Вино и хлеб умерщвлены
Нефритовыми клеймами.
Сестра кладет в небесный шлем
Все семь частей и ждёт ответа.
Оживлено одним небытием
Нечетное