знал, что вокруг сделки с Коннором поднимется шум. Сотрудники прокуратуры, на мнение которых он привык полагаться, предупреждали о возможных последствиях. Но он и вообразить не мог, что конфликт выльется в открытую войну, в обмен гневными обвинениями в зале суда, на телевидении и в прессе. То, что вначале казалось невозможным, немыслимым, стало зловещей реальностью.
ФБР позволяло себе и личные выпады. Как-то раз Джон Коннолли встретился с одним из помощников Делаханта, Джоном Кивланом. Молодой обвинитель возражал против привлечения Коннора в качестве источника, и Коннолли было об этом известно.
Позвонив Кивлану, агент пригласил его пообедать. Они условились о дате. Кивлан пришел, полагая, что фэбээровец хочет обсудить расследование другого убийства. Но Коннолли с места в карьер принялся забрасывать его вопросами о Делаханте и о соглашении прокуратуры с Коннором. С особым пристрастием агент допытывался, не подозревает ли Кивлан окружного прокурора и полицию штата в сговоре с преступником – зная, что Коннор виновен в убийствах, обвинители позволили ему уйти от правосудия и купаться в лучах славы, красуясь перед камерами репортеров (после обнаружения тел жертв свидетель оказался в центре всеобщего внимания).
«Я довольно скоро понял, что обед был лишь предлогом, чтобы собрать побольше грязи на Билла, – вспоминал позднее Кивлан. Грубый кавалерийский наскок Коннолли привел его в замешательство. – Похоже, агент видел осведомителя во всех и каждом. Думаю, он рассчитывал, что из-за разногласий у нас в офисе я стану снабжать его информацией. Обед вышел коротким». Разумеется, вернувшись в прокуратуру, Кивлан рассказал Делаханту о странной встрече с Коннолли.
Много лет спустя, оглядываясь назад, он размышлял о том, что стало подлинной причиной яростной битвы между окружной прокуратурой и ФБР. Возможно, сражение шло не за Коннора, а за Балджера? Но как бы то ни было, вместо того чтобы бороться с преступностью, Коннолли посвящал львиную долю времени грязным подковерным интригам и крикливым заявлениям в прессе. Впрочем, борьба с преступностью не значилась в числе приоритетов молодого агента из Южного Бостона.
Из кровавой схватки с ФБР из-за Майлза Коннора Делахант вышел изрядно побитым, перемолотым железными челюстями прессы, которую бюро позаботилось настроить должным образом. Правительственные чиновники публично распекали его за соглашение с преступником, перекочевавшим со свидетельского кресла на скамью подсудимых. В основном журналисты поддерживали ФБР, чему немало способствовали личные связи Джона Коннолли с репортерами «Бостон глоуб» и «Бостон геральд», а также кое с кем из телевизионщиков. Агент показал себя блестящим пиарщиком, ловким манипулятором, виртуозно жонглирующим правдой. Обаятельный, разговорчивый, он отказался от положенного ему по должности образа сурового, застегнутого на все пуговицы федерала с оловянным взглядом и каменным лицом. Этот маневр прибавил