всего будет, монтак попробуете. Завтра выходите пораньше, вам как этнографу должно быть интересно в обрядах поучаствовать?
– Непременно! – оживился я. – Удачно я подоспел. День кита – древний чукотский праздник, никогда не присутствовал.
И тут я вспомнил, что хотел спросить все время:
– Леонтий Петрович, где же все полярники? Я чего-то не пойму… Шварц утонул, ну а остальные, Киреев, к примеру, вернулись на материк? Тут у вас человек пять должно зимовать, как же так?
Семёнов переглянулся с женой. Васса испуганно опустила взгляд.
– Молодой человек, севера вам не курорт! Это не Ницца и швейцарские Альпы, – нахмурился Леонтий Петрович. – Здесь опасно. Ну, извольте: Шварц утонул в прошлом месяце, картограф Басин и метеоролог Лёвочкин без вести пропали. Пурга тогда мела жуткая. Вели климатические наблюдения… на берегу моря… я весь берег пробежал, к скалам наведался – никого! Каюр наш Иван ходил их искал, да что там! Всем поселением в бурю – не дозвались. Ну, а товарищ ваш, господин Киреев… Мы часто выясняли отношения. Вот намедни он собрал вещи и изволил поспешно уехать.
– Интересно, как у вас все выходит, – недоумевал я. – Нужно оповестить власти, узнать о Кирееве, добрался ли?
– Так, рация, голубчик, не работает, – ухмыльнулся Семёнов. – А за Киреева вы не переживайте. Тогда, кажется, кто-то из чукчей в Рыткучи ехал, вот и подобрали его.
– Как обидно мы разминулись! У нас по пути собаку из упряжки заморозило. Снежный столб, словно пламя, вырос перед нартами.
– Всякое бывает. Я грешу на подземные гейзеры или выбросы неизвестного газа, – пожал плечами Семёнов. – Другие думают, что хозяин тундры, Этын, куролесит. Кому как нравится.
Я немного успокоился. После ужина ушел в свою каморку, сделал записи в дневнике, полистал книгу. Никаких посторонних звуков, кроме привычного лая собак в сарае, я не слышал. Васса прошла по коридору, звеня связкой ключей, я сразу узнал ее легкие шаги. Скрипнула дверь в сенях. Потом все стихло. Я уснул в ожидании.
Начинался День кита. Серая полоска света переходила в сизый сумрак. Я, скучая, прошелся по галечному берегу. Море тихонько накатывало на камни, словно шепча что-то позабытое, похожее на древнее заклинание. Я долго прислушивался к его рокочущим отголоскам. Ко мне подошла Васса. Она была легко одета в какую-то тонкую меховую безрукавку. Мы какое-то время наблюдали за возвращением охотников на байдарах. Жители Уэлена вышли из своих жилищ. Старуха из самой большой яранги, жена местного шамана, появилась с теплящимися угольками и разожгла костер. Ей помогали другие женщины в праздничных кухлянках, они водили хороводы возле разгоревшегося пламени. Я не выдержал и осторожно накинул на плечи Вассе свой теплый пуховик. Она вздрогнула и посмотрела на меня. Серо-зеленые глаза ее казались бездонными, как сам океан, они манили загадочной темной поволокой. Я опешил и опустил взгляд:
– Расскажите, как вы оказались на этом краю земли?
Она вздохнула и отрешенно сказала:
– Я сама из Петербурга. Приехала