и будучи принят опять в число устремившихся истинно работать Богу? – Ту, чтобы ни в каком деле, – большое ли оно или малое, – не поступить против совести, просвещенной ведением заповедей Божиих. Посему, на что ни решается он, решается по сознанию, ясному и определенному, что дело его право пред Богом. Так идут все его дела; совесть его – небо чистое; нет ни одного облачка, омрачающего его. Чуть что случится, – в мыслях ли, чувствах ли, в движениях ли пожеланий, – тотчас оно очищается покаянием, и светлость сознания восстановляется.
Эта светлость и чистота составляют отраду жизни по заповедям, несмотря на все притрудности, внешние и внутренние. В ней – опора такой жизни, в ней же и дерзновение пред Богом. Как невинное дитя, смело ходит пред Богом чистый совестью и без смущения обращается к Нему в молитве своей. Да молитва и не может иначе зачаться и созреть, как под сознанием чистоты совести. Ее все истинные подвижники и поставляют водительницею или дверью молитвы.
Такое-то состояние усматривается в пророке, когда он смело взывает к Богу: «суди суд мой». Хочешь достигнуть возможности и самому так же смело взывать? – Сохрани совесть свою чистою во всем. Но надежду, что ты будешь услышан, полагай не в этом, а в одной милости Божией, потому-то пророк и прибавляет дальше: словесе ради Твоего живи мя. Живи мя – то же, что «избави мя». Внешние скорби делают человека словно неживым, потому и говорится: «убитый человек». Избавление от скорби есть оживление убитого горем. Пророк молится оживить его чрез избавление от того, что делало его убитым. Ради чего? – «Словесе ради». Какое же это слово? – Слово обетования Божия – быть покровом для тех, кои верны Ему не внешне только, но по свидетельству совести своей. Слово же обетования таково: воззовет ко Мне, и услышу его, с ним есмь в скорби, изму его… и явлю ему спасение Мое (Пс.90:15,16).
Памятуя сие обетование, пророк и воззвал: словесе ради Твоего живи мя. Совесть уверяла его, что он ни в чем не виноват, но так как помилование не заключено в этом уверении совести, а находится в милующей деснице Божией, то к ней и взывает он: избавь, как обещал Ты, Господи, ибо хоть совесть моя в ни чем не укоряет меня, но, может быть, око ее не так остро зорко, чтобы все увидеть до малейших подробностей, среди коих может укрываться что-нибудь и достойное укора. Только очи Божий, светлейший паче солнца, прозревают сокровеннейшее (Сир.23:27). Потому пророк хоть и не боялся суда Божия, по суду своей совести, но, помянув, что она может иногда и без покривления своего ненамеренно не видеть какой-нибудь неисправности, всю надежду свою возлагает на милостивое обетование Божие. Ничесоже в себе свем, но ни о сем оправдаюся (1Кор.4:4). Таково должно быть состояние и расположение возревновавших истинно угождать Богу.
Заметьте: мысль породила чувство, мысль с чувством породили желание. Душа полна страстью. Но все это еще мысленные нечистоты и грешности. До дела еще далеко. Между желанием и делом всегда стоит решимость на дело с обдумыванием,