молча стояли у Дона.
Держал под уздцы я коня.
И взгляд твой, как будто с иконы,
Смотрел и смотрел на меня.
Ты пахла полынью и мятой.
На плечи скатился платок,
И падал волною примятой
На шею волос завиток.
Твой голос почти я не слышу.
За речкою из—за бугра
Раскаты орудий всё ближе —
То красные шли на «ура».
Закат был багров и не весел.
«Ты тута… того, ну, держись!»…
Я думал, прощаюсь на месяц,
А вышло – на целую жизнь.
Затем Перекоп, отступленье,
И там, под Балканской звездой
Я помнил всё до исступленья —
Как мы расставались с тобой…
Мы молча стояли у Дона.
Держал под уздцы я коня.
И взгляд твой, как будто с иконы,
Смотрел и смотрел на меня.
Рубаха
Ты мне рубаху утром шила
Своею маленькой рукой.
За дверью вьюга ворожила,
О стены билась головой,
Но ты её не замечала —
Глядели ниц глаза твои,
И пело женское начало
О самой преданной любви!
Ты мне рубаху подавала —
Она красивая была.
С ресниц на грудь звезда упала,
И по ложбинке поплыла.
– О чём кручинишься, девица? —
Не позабыл тебя спросить.
– Уйдёшь на фронт с врагами биться,
Рубаху станет кто носить?
А снег за окнами кружился
В весёлом танце на юру.
– Пойду на фронт с врагами биться,
С собой рубаху заберу!
И там, в пылу жестокой брани,
Где воздух от сраженья руд,
Рубаха ляжет мне на раны,
И мои раны заживут!
А коли жизнь стрясёт, как жито,
На поле боя – как в бреду,
В рубахе белой, тобой сшитой,
В могилу вечную сойду!
За дверью вьюга ворожила,
Ты мне рубаху утром шила…
Окошко открыто. Лучина горит
Окошко открыто. Лучина горит.
На улице полночь. Казачка не спит —
Под сонною крышей выводит слова.
Я песнь эту слышу, та песня жива —
Летит над станицей, куда-то к Хопру
Печальною птицей. Вернётся к утру
К казачке, что пела вдали от подруг.
Глаза проглядела: «Где ж ты, милый друг?»
Щеколдою щёлкни, калитку открой.
И песня умолкнет, погаснет огонь.
И будет лишь сердце от счастья кипеть,
Бежать по подушкам разлитая медь
Её непослушных кудрявых волос —
Казачьей рукою распущенных кос.
И будут одежды тревожно шуршать,
И алые губы от страсти дрожать.
Невинность святая и грешный порок!
И ангел любви будет млеть подле ног.
Что было той ночью – об этом молчок!
Не видели очи. Уста – на крючок!
Отчина
Глубь речная, ширь степная,
Дальше –