искусства, низведена до жалкого прозябания.
Воистину, эта рыжая бестия – сплошная загадка, почти наваждение! Она будоражила воображение, порождала странные, тревожные фантазии. Недаром говорят, что в конопатых дурманящая магия заложена от рождения. И наблюдать, как эта магия прорывается наружу, искажая хрупкий человеческий сосуд – зрелище не для слабонервных!
Мысли невольно забредают в область почти непристойного. В воображении сами собой возникают волнующие, греховные картины. Как гибкое девичье тело извивается под безжалостными пытками, под градом ударов и пощёчин. Как посиневшие губы приоткрываются в беззвучном стоне, моля о пощаде… и о продолжении экзекуции. Как мутнеющий от боли взор вдруг вспыхивает неистовым, безумным восторгом, словно узрев нечто запредельное, неземное.
Всё это порождает сильнейшее смятение чувств – брезгливость мешается с вожделением, презрение с болезненным любопытством. Разум понимает, сколь низменны и недостойны подобные фантазии. Но глубоко внутри уже тлеет порочное, мазохистское желание увидеть продолжение истязаний. Испытать это странное, извращённое удовольствие.
Воистину, дьявольское наваждение – и ничто иное! Адское искушение, посланное в образе рыжей нищенки. Только истинный подвижник сумеет отринуть его и сохранить душевную чистоту.
Увы, даже самые благородные и сильные духом порой пасуют перед неодолимой властью дьявольских чар. И стоит лишь чуть-чуть поддаться соблазну, приоткрыть завесу тайны – как зыбучие пески затягивают всё глубже, без права на спасение…
***
Шаг за шагом я брела по бесконечным коридорам Академии, словно в тумане. Ноги подкашивались, дыхание срывалось. В голове метались обрывки мыслей и образов, разрываясь между пережитым кошмаром и странным, пьянящим восторгом.
Перед мысленным взором стояло искаженное яростью лицо Амелии, ее костлявые пальцы, стискивающие мое горло магией. Но вместе с тем – о боги! – я все еще ощущала то ни с чем не сравнимое, головокружительное чувство. Магия. Чужая сила, хлынувшая в мои жилы раскаленной лавой. Наполнившая каждую клеточку тела сладкой истомой, острее самого изощренного наслаждения.
Немыслимо. Невероятно. Я, замарашка из трущоб, жалкая пустышка без намека на чары – вдруг познала вкус могущества! Словно ослепшему от рождения явили феерию красок. Словно нищий оборванец отведал изысканных яств, о которых и мечтать не смел. Это не укладывалось в голове.
Как, ну как такое возможно? Ведь я всего лишь акайра – ничтожный пустоцвет, лишенный магического дара. С самого детства я свыклась с этим клеймом, смирилась с жалким прозябанием. Так почему же прикосновение чужого волшебства вдруг опьянило похлеще вина? Заставило трепетать от запретного восторга?
И тут меня будто ударило под дых. Леденящее озарение пронзило, точно клинок. Акайра. Та, что питается чужой силой. Ворует магию!
Неужели… неужели иссары не лгали? Неужели я и впрямь способна высасывать чары, паразитировать на них?
От