С бойницами окон в деревянных рамах темно-коричневого цвета.
У нашего нового жилища те почему-то были самыми рассохшимися. Не иначе как это был корявый перст судьбы – да еще и оттопыренный средний.
– Милый домик… Как считаешь, Хеллавина? Тихий, скромный… В таком можно тихо нас замочить и скромно это отпраздновать, – хмыкнул братец так, чтобы только я услышала.
– А это точно нужный адрес? – Я вытянула шею, пытаясь из окна машины получше разглядеть здание. – Таблички с номером-то нет?
– Точно-точно, – заверил водитель, подкручивая ус. – Я, почитай, в соседнем квартале родился и вырос, весь район Кривого Источника знаю. И переулок Грабов в том числе. У этого дома отродясь номера не было, а последние хозяева сбежал… то есть я хотел сказать, скоропостижно съехали лет десять назад.
– Скоропостижно делают кое-что другое, – заметила я. – Например, кончаются.
– Нет, эти не умерли. Только поседели чутка. Говорят, там привидение живет. Хотя ни одна служба отлова потусторонних сущностей ничего не нашла. Но и покупать дом никто не спешит. А вы репортеры, небось? Они порой сюда приезжают, когда все тихо и новостей нет, ходят вокруг, чего-то снимают, а потом в каком-нибудь светском оракуле глядь – заметка и гравирный оттиск со знакомым фасадом. Так вы тоже про него писать будете? Если что, скажите, что информацией с вами водитель Шпурис – домчу-с-ветерком поделился.
– Мы не собираемся об этом доме писать, – отсчитывая деньги за проезд со всей скорбью гномьего народа на лице, произнес Нар. – Мы будем в нем жить.
Он произнес последние слова с таким сожалением, что Шпурис, не иначе как проникшись нашей несчастной судьбой, вернул братцу монетку. Вот умел же мелкий изобразить сиротинушку так, что ему приплачивали там, где он сам должен потратиться!
На этом мы решили, что уже засиделись в авто, и вышли из него. Машина неспешно прошелестела шинами, уезжая. Я посмотрела на нетронутую запорную печать и поняла: мы приехали раньше родителей. Что ж. Нам и дверь взлам… в смысле открывать.
Только до нее нужно было сначала добраться через палисадник. В этом не было ничего сложного. В теории. Небольшой заборчик отгораживал полоску травы и кустов, которая зеленела от самой стены и залезла бы на тротуар, если бы не металлические прутья. Они, невысокие (мне по пояс), были оплетенные побегами вьюнка и хмеля с проплешинами, через которые была видна не слишком изящная ковка. Калитку заклинило в приступе ржавого ревматизма, на том десятке футов, что должен был олицетворять газон, сейчас вольготно себя чувствовали живохлебка, хищная пруния и плотоядная подмаренница. Это были только те растения, которые я смогла определить на глаз. Да они отпугивали любых желающих (и воров!) получше любых охранных чар.
Но мы-то были хозяевами! Во всяком случае, по документам, которые выдал нам департамент безопасности еще на Новом континенте. Вспомнив о блюстителях правопорядка, я скривилась. Еще год назад и подумать бы не могла, что нам, Бертрандо, придется полагаться на законников,