Он перевёл страну на летоисчисление от Рождества Христова (но сохранив церковный, юлианский календарь) и повелел украсить хвойными ветками дома на празднование нового, 1700 года. Потом эта атрибутика с хвойной мишурой заглохла, да и Новый год оставался датой второстепенной. Что же касается сути обычая, то она, видимо, тоже пришла из языческих времен, от культа некоторых растений. В Англии, например, дома сперва украшали не елками, а плющом и омелой. Но в христианстве вечнозеленая ель оказалась востребованной как символ вечной жизни – которую и принес людям Господь.
С 1814 года Рождество в России приобрело ещё и государственное, военно-историческое содержание. По указу Александра I в этот день отмечалось «Избавление Церкви и державы Российския от нашествия галлов и двадесяти языков». Это был праздник изгнания из нашей страны Наполеона. По сути, аналог Дня Победы.
А обычай елок привезла из родной Пруссии Александра Федоровна, супруга Николая I. С 1817 года начала ставить елку во дворце, с 1828 года проводила детские елки. Все, что висело на ветках и лежало под деревом, было подарками для ребятишек. Постепенно внедрялась мода, подсуетились продавцы и кондитеры, предлагая особые сласти, свечи, фонарики, гирлянды. В 1840-х годах елки стали в столице обыденными, как у Достоевского в рассказе «Елка и свадьба». Закрепилась традиция сказкой Гоффмана «Щелкунчик и мышиный король» и балетом Чайковского «Щелкунчик», поставленным под Рождество в 1892 году.
Советская власть ввела григорианский календарь. Согласно нему, датой Рождества Христова стало 7 января. А Новый год из праздничной святочной полосы перескочил на Рождественский пост. Правда, по инерции Рождество еще оставалось праздничным, нерабочим днем. Но предписывалось использовать его для пропаганды, устраивать «комсомольские елки», «комсвятки», «комсомольское рождество». В 1929 году Рождество запретили праздновать совсем (и можно предположить, что это способствовало популярности елок – их ставили тайно, как символ запрещенного праздника).
Но в 1935 году партийные власти решили, что правильнее использовать любимую народом форму, перелицевав под новое содержание. Восстановили елки, подарки, игрушки, застолья. Только соединили их не с Рождеством, а с Новым годом. Тем самым задвинув православный праздник на задний план, заменяя восьмиконечную Вифлеемскую звезду пятиконечной, а молитвы и Причастие – новогодними тостами. И отчасти это удалось. Бурные новогодние гуляния до сих пор как бы заслоняют День Рождения Христа.
Впрочем, Господь-то и не нуждается в шумихе, суете, помпе. Потому и родился в глухом Вифлееме, в пещере-хлеву, возлёг в яслях для скотины. Те, кого Он призвал к Себе через ангелов, через чудесные знамения, все равно пришли. И сейчас идут в храмы по зову души – порадоваться Его Рождению, поклониться Богу-Младенцу и Его Матери. Остается добавить, что в безбожные годы почти забылся ещё один обычай. На Пасху-то мы помним, что надо приветствовать людей «Христос Воскресе!» – слыша в ответ «Воистину Воскресе».