мне некогда, позже пообщаемся.
Я вешаю трубку и выключаю телефон, потому что внутри клокочет, и больше всего мне хочется поругаться, накричать, назвать родителей манипуляторами, которые сначала дают обещание – «учебы тебя никто не лишит», – а потом сами же его нарушают. Потому что им можно. Потому что я должна хотя бы через три года вернуться в семейное гнездо.
Но я сдерживаюсь. Не потому что вся такая сильная и способная противостоять родителям – а потому что у меня нет сил открыто идти против них.
Как так вышло, что единственным человеком, к которому можно обратиться за помощью, оказался мой бывший мужчина? Бросивший меня.
Впрочем, если отбросить эмоции, то наши отношения заранее были обречены на провал. Мы оба это понимали. Дело даже не в том, что нас разделяла разница в возрасте. Все наши встречи были какими-то ненастоящими, как будто сворованными у судьбы.
Сейчас, вспоминая их, проматывая в памяти как кинопленку, я понимаю, что там не пахло ни любовью, ни влюбленностью. Мы просто встречались. Просто общались. Просто переписывались ночами. Просто спали друг с другом и порознь.
Нас сгубила эта простота.
Мы оказались двумя разными людьми, которых ничего не связывало. Я надумала за нас обоих, обустроила иллюзорный мир, который рухнул в одночасье. И оплакивать его осталась тоже я одна. Наверное, потому что у меня никогда никого не было по-настоящему близкого. Поэтому я намертво вцепилась в первого мужчину, даже не спрашивая его разрешения.
Раньше я особо не задумывалась над тем, что у меня совсем никого нет. Не считая Риты, ни единого близкого человека. Родители только, да и то, с огромной оговоркой. Три года назад было много знакомых, кого я считала друзьями, но когда тусовкам и клубам я предпочла работу в ресторане, они откололись. Кто-то до сих пор смотрит на меня сочувственно, другие просто перестали звать с собой, а третьи не скрывают неприязни. Потому что я в их глазах превратилась в обслуживающий персонал. Этакая Золушка наоборот: из кареты в тыкву.
Теперь я оглядываю полупустую съемную квартиру, совсем не обжитую, думая о том, что мой мир состоит из неё и ресторанной формы. Потому-то мне так важна учеба – кроме нее, ничего не осталось. Моя единственная надежда на лучшее будущее, в котором я буду кому-то нужна и чего-то достигну.
Пока же у меня нет никого и ничего. Круглый ноль.
Я включаю телефон нескоро, ближе к полуночи, когда мама уж точно не станет ломиться в моё одиночество. Долго верчу мобильный на столе кончиком указательного пальца, смотрю на темный экран. Мне почти никто не пишет и не звонит. Я сознательно выстраивала вокруг себя бетонную стену, три года ни с кем особо не сближалась, даже не знаю, когда у Дины день рождения. А ведь она моя напарница, мы с ней столько смен отпахали бок о бок.
Его номер не записан в телефонную книжку, но наша короткая переписка – вверху. Мозолит глаза. Притягивает к себе внимание. Интересно, он уже спит или полуночничает? Лиза с ним рядом? Чем он занят сейчас, человек из моего прошлого?
«Можно