желающих взять ребенка, то отдают тем, кто меньше попросит. Значит, девочка была здоровой, иначе на мельницу не взяли бы. Я так думаю.
Ивин согласно кивнул и продолжал, следуя своим мыслям:
– Почему её не искали родственники? Почему её приёмная мать заплатила деньги за обучение, а не оставила их ей, добавив на приданое? Почему это никого не интересовало? Откуда шёл тот обоз, которым Мариса приехала? В магистрате могут быть такие записи? Сколько лет было Марисе, когда она сюда попала?
Льен поморщилась и демонстративно пожала плечами.
– Слишком много вопросов, дорогой. Родственникам могла быть не нужна девчонка, вдруг наследство с ней делить? Обозов могло быть много, какой искать? Только время потеряешь. Проверь её амулетами и хватит.
– Наверное, ты права, – не стал спорить Ивин. – Увидимся завтра. И договорись о визите к стряпчему. Проверь его по-своему, чтобы можно было доверять. Чтобы дядюшке не сдал.
– Точно не расплатишься! – Льен притворно вздохнула, но тут же кивнула с улыбкой. – Я это сделаю, хорошо. Когда ты намерен убраться отсюда? Поезжай в Кандрию. А лучше ещё дальше.
– Хорошо, так и сделаю, – пообещал он.
*стряпчий – в данном случае адвокат, ходатай по частным делам
Мариса почти не спала ночью – её до дрожи волновало присутствие Ивина в постели. И немного задевало то, что он лег и сразу заснул. Подвинул к себе, погладил и тут же перестал замечать – как кошку. И ведь дразнит её кошкой! А свеча на столе осталась гореть, огонёк мерцал, по станам метались тени, рыжий иногда что-то шептал ей в затылок, гладил, бесцеремонно запустив руку ей под сорочку. А когда его ладонь уверенно накрыла её грудь и стала мягко поглаживать, девушка замерла, почти уверившись, что он не спит – волнительно и страшно. А страшно, потому что… ни почему, просто страшно, и при этом так хорошо…
Нет, он спал. И что же ему снилось?..
Вскоре он выпустил Марису и лег на спину – она поспешно выскользнула из его объятий. И стало удобнее его рассматривать.
Спящим, тем более в таком неясном свете, он казался мальчишкой. От длинных ресниц на щеках лежала тень. Красивого рисунка губы. Растрёпанные медно-рыжие волосы разлохматились – его причёска никогда не казалась аккуратной, такие уж волосы. На лоб упал завиток, она осторожно дотронулась до него пальцем и поспешила отдернуть – мужчина пошевелился. Дальше трогала, не прикасаясь, невесомо обвела пальцем его лицо, губы, захотелось дунуть на ресницы – не стала, конечно. Это было такое зыбкое, восхитительное и запретное чувство, что рыжий сейчас безраздельно принадлежит ей одной. Это была… её маленькая игра.
До сих пор Мариса не допускала мысли, что может нравиться мужчине, что её выберут и будут дорожить, что она будет любимой и желанной. Нужной – возможно, понадобилась ведь она Реддиту. Но желанной? Нет. И как же понимать то, что случилось? Нельзя понять. А если вспомнить их первую встречу, то мысли лезли в голову запретные и приятные.
И как теперь жить с Реддитом, законным мужем? Она прежде думала о том, как придётся заниматься хозяйством,