неделю постоянных смертей Шезму/
– Прошу! Оста…
Крушу череп. Труп, получивший частичку моих воспоминаний, падает в лужу собственной крови.
Моргаю. Мы оба стоим в метре друг от друга.
/Спустя неделю и три дня постоянных смертей Шезму/
– ОСТАНОВИСЬ! – вопил Шезму, – ХВАТИТ! СКОЛЬКО МОЖНО?! – со слезами на глазах он шёл в мою сторону, – Я понял! Я всё понял! Моя ненависть на весь мир ничего бы не решила! Да, я был неправ, так издеваясь над дочерью! Прошу, хватит меня пытать!
Неделя и три дня; периодичностью в двадцать секунд; cорок три тысячи двести раз – именно столько Шезму испытал свою смерть. Я отрезал ему голову, разрывал надвое, вырывал сердце, испепелял, превращал в груду костей и использовал вообще все способы убийства, на кои был способен мой мозг. И в то же время я никогда не убивал его болезненно – все разы он умирал мгновенно и не дольше секунды. Но даже так, это была невероятная агония. Прочувствовать смерть сорок три тысячи двести раз – это невыносимо.
Уж мне ли не знать.
– Я дерьмо! Поганое дерьмо! Я видел твою жизнь, видел, как страдают дети! Как страдают люди! Хватит. Пожалуйста…, – он упал на колени и заплакал, – Пожалуйста… я больше не могу умирать… я не хо…
– Остался бункер. Прости, – в руке появляется меч.
– НЕ-Е-Е-Е-Е…
Голова валится с его плеч. Моргаю.
Мы оба стоим в метре друг от друга.
/Спустя две недели постоянных смертей Шезму/
– ХВАТИТ! Я ВСЁ ПО…
Превращаю его в пыль. Фрагмент моих пыток в Атараксисе переносится в его память.
Моргаю.
Мы оба стоим в метре друг от друга.
/Спустя две с половиной недели постоянных смертей Шезму/
– СТОЙ! ПРОШУ!
Вырываю хребет. Вместе с тем призрак видит, как я, ещё будучи ноль-вторым, собственноручно сжигаю дом с запертыми внутри детьми.
Моргаю.
Мы оба стоим в метре друг от друга.
/Спустя три недели постоянных смертей Шезму/
– Остановись!
Убиваю. Моргаю. Мы оба стоим в метре друг от друга.
Снова.
/Спустя три недели и один день постоянных смертей Шезму/
– Пожалуйста.
Убиваю. Моргаю. Мы оба стоим в метре друг от друга.
Снова.
/Спустя три недели и два дня постоянных смертей Шезму/
– Прошу…
Убиваю. Моргаю. Мы оба стоим в метре друг от друга.
Снова.
/Спустя три с половиной недели постоянных смертей Шезму/
– Хватит…
/Спустя месяц постоянных смертей Шезму/
Он уже не кричал. Фантомная боль – это последнее, что его сейчас заботило.
Он умер один миллион двести девяносто шесть тысяч раз. И это тоже уже никого не заботило.
– Боже…, – с пустым взглядом прошептал Шезму, просматривая последние воспоминания, что я хотел ему показать, – Б-боже, Валир… что я наделал?..
– Едва не испортил жизнь дочери, что в итоге захотела спасти тебя от страданий, – сказал я с улыбкой на лице, и впервые за весь