здесь, как не знаю кто. Посадил в золотую клетку и ключ выбросил, – зло проговорила дочь, всплеснув руками.
По ее глазам видно, что сама верит в это! Вова, что же ты натворил… Внутри все сжалось от боли. Не должны дети так родителей ненавидеть, не должны.
– Я счастлива, малышка, – улыбнулась. – Папа мне вас подарил. У нас период такой, – говорила осторожно, подбирая слова – с Вероникой я всегда старалась разговаривать открыто. – Над каждыми отношениями работать надо. На одной любви далеко не уедешь, все равно чувства гаснут и появляются другие. Подстраиваться надо. Уступать.
Ника упрямо замотала головой.
– Ты достойна большего.
– Он – твой папа. Что бы между Вовой и мной не происходило, этого ничто не изменит. Он любит тебя, Вероника, и сделает абсолютно все, чтобы ты была счастлива.
Дочка горько засмеялась, и от этого смеха мурашки по коже побежали – от страха.
– Ага, как же, сделает! Просто знай – если найдешь кого-то на стороне, я против не буду.
Я нахмурилась, только хотела сказать, что она неправа, что мы с отцом любим друг друга, как пришел Никита и утащил показывать старшей сестре свои игрушки. Обязательно поговорю с Вероникой об этом. Это ненормально, что она так думает. Вот только толка от этих разговоров нет. Сколько раз уже проходили через это! Вероника не рассказывает мне, да никому не рассказывает, почему она так зла на Вову. Я не знала, как все выпытать. И если честно – боялась…
Днем дети поехали в кино, меня звали с собой, но я отказалась – мне нужно работать. Вдохновение волной накатило, чуть с ног не сбило. Руки затряслись от того, как рисовать захотелось. Я почти закончила обложку, скинула черновой вариант Инге, и та засыпала меня восторженными смс. Осталось немного довести рисунок до ума.
Ника вечером ушла гулять со школьными друзьями и вернулась за полночь, сразу отправилась спать. Вова так и не пришел… Не первый раз. Не стала ему звонить, хоть и хотела. Ворочалась с бока на бок, заснуть не получалось. В голову постоянно лезли дурные мысли, я гнала их, и потом провалилась в тревожный сон.
Проснулась от того, что на первом этаже что-то упало и разбилось. Остатки сна еще не отпустили, а сердце выпрыгивало из груди от испуга. Что за черт? Секунду вслушивалась в звенящую тишину, а затем услышала новый шум и чье-то бормотание. Включила светильник и посмотрела на часы: три двенадцать утра.
Подскочила с кровати и, как была – в майке и коротких шортиках, босая спустилась на первый этаж. Здесь было темно, коридор освещал лишь свет, лившийся с крыльца. Когда глаза привыкли к мраку, первое, что я увидела – разбитую вазу и перевернутый цветок в горшке. А второе – пошатывающуюся мужскую фигуру. Сжала руки в кулаки. Муж напился и теперь решил разнести весь дом? Знает же, что дети спят, перебудит всех! Думает только о себе! Чертов эгоист.
– Ложись на диване, наверх не поднимайся, – с нескрываемым отвращением бросила ему.
Вот только это был совсем не Вова…
– Здравствуй, мамочка, – заплетающимся языком весело произнес молодой человек. А у меня