как ты. – Опять сравнение с другими, как же это неприятно. Но на этот раз, меня это уже не так сильно задело, видимо я сама уже успокоилась. Что тут сделаешь, не умеет он говорить от самого сердца, да и вообще обсуждать свои чувства, не его достоинство.
– Прости, что я так расчувствовалась.. все я больше не буду.. обними меня!. Не уходи в себя..
Пожалуй, я переборщила в своих откровениях, и видимо он перегрузился от моих вопросов. Надо было что-то срочно предпринимать, иначе он закроется на несколько дней, и снова не будет со мной разговаривать. И я исполнила свой коронный прием, который работал безотказно: я изобразила сама себя обидевшейся, склонила голову как кошечка, и даже изобразила легкую слезу, как в кино. Как только он заметил мое расстройство, в нем пробудилась мужская жалость помочь слабому полу. Ему стало стыдно, что он мог обидеть такую невинную девочку. Теперь он будет думать, что что-то не так сказал мне до этого, или наоборот, не сказал чего-то, что должен был сказать. Теперь мяч был снова на моей стороне, так я в очередной раз обыграла некогда лучшего футболиста нашей школы. Он стал проявлять интерес к моей замкнутости. Его тело стало оттаивать, как большой кусок льда на пробивающемся сквозь тучи слабом солнце. Он осторожно подсел ко мне ближе, и погладил по коленке, я улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.
– На самом деле, я чувствую себя с тобой как за каменной стеной.. – Боясь поднять на него глаза прошептала я, ведь я знала, что ему нравиться когда, я претворяюсь беззащитной, ведь только тогда он чувствует себя настоящим героем. Он чувствует себя моим единственным героем.
– Это потому, что ты помогаешь мне ее сама строить, – и он притянул меня к себе, прижавшись лбом к моему лбу. Мы обменялись своим теплом, в котором были все наши чувства, переплетенные учащенным дыханием. Он отстранился немного, чтобы взглянуть на меня, поднял аккуратно мой подбородок, как статуэтку, и сказал прямо в глаза, приблизившись губами к самому уху: – Я люблю тебя. – И это прозвучало очень громко и возвышенно в моей голове. Я бы даже сказала, что это прозвенело как колокол.
– Что-что? Лю-лю? – Я захихикала, будто не расслышала его, такой мне хотелось сейчас казаться с ним. – Знаешь? Если убрать букву «б», то получится лю-лю. – Я не сдержавшись от восторга, закрыла хохотавший рот ладонью. А затем отдышавшись, тихо, будто шептала ему на ухо, произнесла скромно. – Женщину нужно любить, ты же это понимаешь? – Последние слова я почти проглотила, пытаясь заглянуть в каждый угол его опустошенных глаз. – Просто любить, не понимать, а любить. – Он открыл рот, но промолчал.
– Ты же знаешь я тебя люблю.. – В его глазах на мгновенье распахнулись все двери, и от его взгляда даже дунуло сквозняком искренности, в которой у меня даже не было сомнения. Сейчас он был честен со мной.
– Да я знаю, – замялась я, еще не зная как бы по-другому ему объяснить. – Нам нужно, чтобы нас любили, не спрашивали что-то, не дарили цветов, не требовали и не хвалили даже, а просто понимаешь «любили». – После этих слов я подняла снова