менее, я решил сохранить эту тетрадку и забрал её с собой.
В коридоре, когда я уже собирался выходить, я заметил, что замок на одной из дверей, прежде закрытых, деактивирован. Это показалось мне очень странным, ведь если не использовать эксплозивные элементы (все стены были на месте), то без ключа, которого ни у кого не могло сохраниться, дверь под замком модели Шорке можно открыть только изнутри. Я вошёл. Где-то в углу комнаты среди пыли и мусора кто-то возился. Бандиты обычно ведут себя более шумно, но всё равно стоит быть начеку. И я, на всякий случай, приготовил шокер. Должно быть, звук активационного разряда оказался слишком громким – незнакомец выпрыгнул из груды старья и прижался к шкафу, безуспешно стараясь нащупать в кармане какое-нибудь средство защиты. А ещё он оказался шестнадцатилетней девочкой.
– Постой, я тебя знаю! – обратился я к ней, – Ты из третьего Пика, правильно?
Она не ответила мне, но руку из кармана достала и стояла спокойно. Я и правда раньше видел её пару раз на встречах с друзьями и просто на улице. У неё были светло-розовые волосы с красными кончиками – то, что мне по какой-то причине очень хорошо запомнилось.
– Извини, что напугал, я подумал… Ладно, а что ты тут делаешь?
– А ты? – тихо, но твёрдо ответила она.
Я стушевался, путаясь в мыслях, и наступило весьма продолжительное, неловкое для меня молчание. Посреди комнаты было распахнуто окно, за которым виднелся высоковольтный столб. Их поставили, когда стало ясно, что проект модернистской электрификации провалился из-за сложности ремонта проводки. Столб так накренился, что расстояние от его вершины до окна было всего около метра, а держался он благодаря натянутым проводам, соединявшим его с соседним зданием бывшего банка. Неужели она залезла сюда по ним? Это настолько опасно, что никто бы не решился, да и в чём смысл. Вариант с летательными имплантами отпадал сам собой, так как их запретили уже полвека назад, причём запрет входил в так называемое «грозное число» – список постановлений, соблюдение которых было сродни фанатичной приверженности догмам. Всё из-за жесткой борьбы с бандами и терроризмом. «В общем, быть того не может», – заключил я.
Всё это время она не двигалась с места и смотрела мне прямо в глаза, давая понять, что сейчас мой ход. Наконец я решился заговорить:
– Понимаешь, я не знаю, как это лучше объяснить, но здесь, бывает, попадаются интересные книги. Вернее, то, что от них осталось. Я иногда захожу в такие места в надежде найти что-нибудь.
На мгновение мне показалось, что она как будто обрадовалась и захотела сама что-то рассказать, но, с недоверием взглянув на меня, тут же замялась и прошептала:
– Ясно.
Она молча взяла свой рюкзак, положила в него нечто вроде свернутой газеты, достала из бокового кармашка банку содовой и стала крутить её в руке, будто размышляя над чем-то. Отведя глаза и мило улыбнувшись, она всё же решилась добавить:
– Если так, то, может быть,