в смердящей власянице, уверенно двигался к лагерю тисте анди, который даже издали выглядел довольно жутко. Сумерки окрасили в серый цвет и странные островерхие шатры, и ленты, привязанные к опорным шестам. Сами тисте анди казались ожившими призраками и на проезжавших мимо людей обратили не больше внимания, чем на облака над головой.
– Здесь прямо душа стынет, – едва слышно произнес Молоток.
Капитан кивнул. Лагерь тисте анди смахивал на кошмарные картины из его сновидений.
Возле штабного шатра стояли двое, поджидая Парана и его спутников. Даже в темноте капитан без труда узнал Дуджека и Скворца. Тот, как всегда, сразу заговорил по существу:
– Капитан, мне нужно потолковать с твоими подчиненными, а тебя ждет Дуджек. Потом, если не возражаешь, можем собраться все вместе.
Сам не зная почему, Паран весь внутренне напрягся от этих слов. Он ответил утвердительным кивком и подошел к Однорукому.
– Есть вести из Малазанской империи, капитан, – сказал старик.
– Как это, интересно, вы сумели их получить?
Дуджек пожал плечами:
– Обходным путем, разумеется. Но источникам доверять можно… Ласин довольно успешно расправилась со знатью. – Он помолчал. – Теперь у императрицы новая адъюнктесса.
Паран кивал, слушая собеседника. Ничего удивительного. Лорн мертва, и ее место не могло долго пустовать.
– Есть новости о моей семье?
– Твоя сестра Тавора сумела отстоять… не все, конечно. Она спасла владения Паранов в Унте, пригородные имения… большинство долгосрочных торговых контрактов. Но для твоих родителей… потрясения оказались чрезмерными. Первым скончался твой отец. Затем и мать последовала за ним по ту сторону врат Худа. Так что прими, Ганос, мои запоздалые соболезнования.
«Другого я от Таворы и не ждал. Скорблю ли я по родителям? Если честно, то не очень, так, постольку-поскольку».
– Благодарю вас за известия, господин главнокомандующий. По правде говоря, я потрясен ими меньше, чем вы предполагали.
– Не торопись, Ганос. Это еще не все новости. Как и всех нас, тебя объявили мятежником и преступником. Естественно, угроза для вашей семьи возросла. Выбор у Таворы был невелик: либо помогать уничтожать других, либо самой пополнить число жертв. Великая чистка – так это называлось на официальном языке. Тавора тщательно все продумала. Такой беспощадной жестокости Унта еще не видела. Девушек из знатных семей насиловали, а потом убивали. Ликвидировали всех детей и подростков, чтобы старинные фамилии уже никогда не возродились. Опять-таки официального приказа правительства на этот счет не было. Возможно, Ласин даже не знала о том, что вытворяет ее адъюнктесса.
– Фелисин жива? Если нет, так прямо и скажите. Подробности мне знать ни к чему.
– Фелисин жива, капитан. А узнать подробности тебе будет нелишне.
– И какую же цену Таворе пришлось заплатить за это?
– Тавора далеко не всемогуща, хотя и стала адъюнктессой. И потом, судя