рухнул на пол. В комнате запахло грозой. Волна силы едва не сбила Цинту с ног, смела каминные щипцы, бутылки, огарки свечей и, подняв с пола облако утиных перьев, выплюнула их в окно, хлопнув в такт ставнями.
Цинта даже присел от неожиданности, а потом, сотворив охранный знак, проворно развернулся на пятках и замер на пороге с вопросом:
– Что случилось?!
Князь стоял в центре комнаты и застывшим взглядом смотрел на письмо.
– Отец умер, – ответил он, зло усмехнувшись и, смяв бумагу одной рукой, швырнул её в камин.
Огонь, словно поджидая хрупкий листок, вспыхнул яростно и сожрал его с неистовой силой, выдав фонтан синих искр. А затем, сплясав победный танец, пламя тут же угасло, в мгновенье ока превратив бумагу в прозрачные нити пепла. И в тот же мгновенье лицо князя преобразилось, куда делась похмельная лень и меланхолия, брови сошлись на переносице, серые глаза заблестели, и он улыбнулся какой-то странной торжествующей улыбкой.
– С-с-оболезную, – пролепетал Цинта, который только сейчас услышал о том, что отец князя Альберта, оказывается, был жив.
– Соболезнуешь? Дуарх тебя раздери, таврачий сын, да ты должен меня поздравить! – воскликнул Альберт, начав торопливо надевать сапоги.
– Поздравить? – вопросительно поднял брови слуга. – С чем?
– Теперь я, наконец-то, могу вернуться домой.
– Но ты ведь говорил, что твой отец давно умер, и что дома у тебя нет?
– Да? Я, правда, такое говорил? Ну так я тебе соврал. А может, просто был пьян, – подмигнул ему Альберт.
И эта внезапная лихорадочная весёлость пугала даже больше, чем присущие Альберту вспышки гнева. Поэтому покосившись на охранный знак над камином и пепел от письма, Цинта дотронулся до амулета на шее и произнёс негромко:
– Надо бы зажечь свечу и произнести молитвы.
– Ну, молись, если хочешь. А я не стану, – пожал плечами князь. – А вообще лучше иди и седлай коней!
– Гневишь ты Богов, Альберт. Мог хотя бы сделать вид, что сожалеешь.
– Зачем мне делать вид, что я сожалею, если я не сожалею? Это лицемерие, мой друг, а я не лицемер. Так что я не буду молиться, уж извини, – князь развёл руками.
– Это не лицемерие, а дань уважения.
– Дань уважения? – он криво усмехнулся. – В составе этой микстуры, которую ты назвал «дань», Цинта, не хватает главного элемента – уважения. Я никогда не уважал своего отца. Так что иди собирать вещи и седлать лошадей.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.