вылетаем на поле. Там уже стоит армейский десантный вертолёт, винты крутятся, дверь открыта. Запрыгиваем и рассаживаемся вдоль стен. Олег Игоревич захлопывает дверь, просит пристегнуться и вертолёт взмывает вверх. У меня, честно говоря, ступор. Вопросов масса: куда, зачем, что мы можем такого, чего не могут Олег и Игорь, может это экзамен? В салоне шумно, спрашивать сейчас нет смысла. Довольно долго летим в полном молчании. Наконец, вертолёт снижается и зависает. Главный открывает дверь и спрыгивает на землю, мы следом, машина тут же поднимается и улетает. Похоже мы на дне огромного карьера, где раньше что-то добывали открытым способом. Крутые террасы выработки, поднимаются со всех сторон. Глухо как-то, даже птиц не слышно, пасмурно, моросит мелкий противный дождь. Олег Игоревич наконец-то вводит в курс дела: в этом карьере раньше добывали урановую руду, вычерпав всю, его бросили и забыли, однако, недавно местный охотник обратился в МЧС с жалобой, что животные и птицы стали уходить из этих мест, а он обнаружил у себя на руках и лице пятна, похожие на ожоги. Проверив его, выяснили, ожоги получены от радиоактивного излучения, повышенная радиация была обнаружена в его вещах и одежде, после этого и решили проверить забытый карьер. Оказалось, он радиоактивен, хотя руды в нём давно нет. Поскольку наш институт, в частности, специализируется на всякого рода излучениях, эта информация, для принятия решения, и попала к нам. Наша задача придумать решение и постараться восстановить окружающий радиоактивный фон. Ничего себе полевая практика. Что мы можем? Даже не представляю, как к этому подступиться. Посмотрел на Ирину, она уставилась куда-то вдаль, на лице было суровое выражение. Аркадий стоял рядом и рассматривал носки своих военных ботинок. Перевёл взгляд на Олега Игоревича, он ободряюще кивнул, повернулся и стал подниматься вверх, переходя с одной террасы на другую. Молча, несколько минут провожал его взглядом, пока тот не скрылся с глаз.
Повернувшись к ребятам, увидел в их глазах вопрос. Не, так не пойдёт, командиром не нанимался, я за равноправие. Струхнул наверно, это ведь не кораблики в бассейне пускать. Ладно, надо собраться, мы топтались под моросящим дождем уже несколько минут, но в голову ничего путного не приходило. У нас не было технического образования и опыта решения таких проблем.
Ёлы – палы, как мне надоел этот моросящий противный холодный дождь, лето ведь на дворе, июль, а тут такая гадость. Инстинктивно представил голубое небо, солнце, склоны, поросшие зарослями шиповника. Вроде дождь прекратился, подул ветер, облака стали расходиться, пропуская тёплые летние лучи солнца. Поглядел на террасу перед собой и увидел цветущий кустарник шиповника, затем второй, третий. Ещё минута и кусты шиповника покрыли склон карьера передо мной до самого верха. Земля под ногами задрожала, стала покрываться трещинами. Повернулся к Ирине. Она смотрела, с каким-то ожесточением, как раз под ноги и от неё расходились лучами по земле трещины. Ничего себе. Надо отсюда