открываю дверь и вхожу, над головой звякает колокольчик, а из глубины помещения доносится мужской голос:
– Привет.
Я не отвечаю и направляюсь к холодильникам, достаю пакет молока и пару йогуртов – один для себя, другой для Гарда. Меньше всего мне хочется расстраивать маму отсутствием внимания к младшему брату. Потом подхожу к полкам с хлебом.
– Возьми этот. – Глухой голос раздаётся так неожиданно, что я вздрагиваю. Я поворачиваюсь и вижу пожилого мужчину, который протягивает мне зерновой хлеб. – Я пеку его сам, – объясняет он. – Во всём Ботсвике лучше не сыщешь!
Мужчина старый, но у него широкие плечи, здоровенные руки, а густые седые волосы торчат во все стороны – может даже показаться, что у него на голове шапка.
– Совсем свежий, – добавляет он с улыбкой, после чего вроде бы теряет ко мне интерес. Он разочарованно кладёт буханку обратно на полку и собирается повернуться ко мне спиной.
– Я в-возьму его.
Старик замирает на полдороге.
– Очень хорошо, – говорит он и с любопытством поглядывает на меня, пробивая товары на кассе. – Турист? Я тебя раньше не видел.
– Нет. Мы вчера переехали сюда.
– Переехали? – старик вскидывает брови. – Вы переехали в Ботсвик?
– Да, мы вчера в-въехали в наш дом.
– Понятно, – говорит он, продолжая изучать меня. – Видишь ли, люди переезжают сюда не часто. Мы не очень привыкли принимать новых соседей.
– Да?
– Да, – кивает он. – После закрытия фабрики в этом городе больше пустых домов, чем живых людей, а это говорит само за себя. Но добро пожаловать в Ботсвик, где лето – это лучший день в году, – он посмеивается над своей шуткой. – А в каком доме вы живёте?
– Здесь рядом, – отвечаю я. – Папа отсюда родом. Он вырос в Б-Б-Ботсвике.
– Да что ты говоришь!
Что-то есть в этом старике. Большие ручищи, добрые мягкие глаза… Мы стоим и болтаем, и внезапно я понимаю, что рассказываю ему о папе, которого зовут Гуннар, о том, что он будет учителем в школе, и о маме, которую зовут Маргарет, и о том, что она пишет картины и выставляет их в Осло, Тронхейме и Бергене. Слова потоком льются из меня, из какого-то места в моей голове.
Старик молчит. Он кивает и улыбается уголками губ. Судя по всему, ему нравится разговаривать со мной. И мне это не кажется.
– Значит, Гуннар наконец вернулся? – спрашивает он. – Ты похож на него, тебе говорили об этом? У тебя его глаза.
– Вы знаете моего папу?!
– Ооо, я прекрасно его знаю, хотя не видел много лет. Я его дядя.
Я озадаченно смотрю на старика. Мой рот открывается, но из него не вылетает ни звука.
– Я брат твоей бабушки. Ну, один из братьев: в нашей семье, знаешь ли, было десять детей.
– Но т-тогда вы мой…
– …двоюродный дедушка, – заканчивает он. – Точно. Неужели мир такой маленький? – Он улыбается, а я вспоминаю табличку у двери.
– Это в-вы Леннарт?
– Нет. Леннартом звали моего отца… – Он замолкает и задумывается. –