их хозяева? Или отправились уже на спячку?
Пройдя немного вдоль пруда, я вдруг заметила рядом, почти у самой воды, человека, который внимательно осматривал прибрежные ёлочки и кусты.
– А правда, что бобры хозяйничают тут с недавнего времени? – спросила я у мужчины, поздоровавшись с ним.
Он выпрямился и улыбнулся, видимо, обрадовавшись живому человеку среди полного безлюдья. Весьма преклонного возраста, он выглядел бодрым и приветливым. Высокий, спортивного телосложения. Одет в светлые холщовые брюки и застиранную футболку.
– Да, с прошлого года боремся с ними, – ответил он, отряхивая руки. – Столько деревьев за это время погубили! Видите, приходится теперь меры принимать. – Он указал на стоящие у воды берёзы, и я только тут заметила, что стволы у них на метр от корней обёрнуты толем. – А то, бывает, повалят вечером дерево, а к утру от него уже и следа нет: всё разделали, перегрызли и в норы утащили. Один ошкуренный пенёк на берегу торчит да кучка стружки рядом.
– Не может быть! – удивилась я.
– Да-да, – покачал он головой. – Особенно осины да берёзки жалуют, да ивы тоже. А норы у них глубокие – под самые дачные участки уходят. Вокруг – каналы и лабиринты. И склады – будь здоров! Для них ведь древесина – и пища, и стройматериал. Запасаются на всю зиму, – со знанием дела добавил он. – Впрочем, я к ним претензий не имею. Это ведь мы к ним пришли, а не они к нам.
– Ну уж наши дачи столько лет здесь стоят! – не согласилась я.
– Давно! Так давно, что почти все, кто тут начинал, уж в царствии ином… Какая поначалу тут жизнь бурлила! – слабо улыбнулся мужчина. – А теперь – тишь да гладь.
– А это вы стволы обернули? – уточнила я, разглядывая деревья на берегу.
– Да, – ответил он без хвастовства. – И вот это, – он указал на ладно сработанную лавочку меж ёлок, – сделал на пеньках берёзок, что остались после бобрового разбоя. – Он помолчал, а потом, склонив голову набок, вдруг сказал: – Меня Валерий зовут. А вас?
Я представилась. После состоявшегося знакомства из уст Валерия сама собой потекла бойкая речь. Мысли его перескакивали с темы на тему, обо всём он говорил взволнованно, увлекаясь. Я присела на лавочку. Уйти, оборвав человека на полуслове, казалось неудобным. Да и наскучался, видимо, этот труженик в одиночестве.
– Америка летит в тартарары! – восклицал Валерий. – Каких президентов они себе выбирают! Ничего хорошего не сделано в последнее время. Пропадут! Да и Европа тоже… Пусть у них там всё комфортно, изысканно, красиво, но главного нет! У нас пусть не так… – он неопределённо махнул рукой в сторону дач, – но нам Человек важен! Мы по правде, по совести живём.
«Пытаемся жить, – мысленно поправила я. – Но и за это, должно быть, Господь терпит нас».
– Они там всё святое попрали, – волновался Валерий. – Мыто без них проживём, а они без нас – нет! Да без одних наших удобрений с голоду помрут, – довольно заключил он, сомкнув руки замком.
Я