не звучали, и через некоторое время я забыла об этой истории. А однажды, вспомнив о ней, удивилась своим переживаниям. «Маньяк» показался мне вдруг олицетворением внутреннего Страха, который терзал меня с начала моей болезни – и исчез, растаял, как только что-то изменилось во мне.
Я старалась теперь как можно больше времени проводить в парке, на свежем воздухе, но приближавшаяся осень давала о себе знать едва уловимой сыростью, свежестью ветра, первой желтизной листьев, которые всё чаще ложились к ногам. Как-то побродив по парку, я решила вернуться в корпус, хотя до обеда был ещё целый час. Войдя, как обычно, в палату через ванную комнату, я увидела Лидию Ивановну, неподвижно сидящую за столом, привалившись к спинке стула. Глаза её были закрыты, лицо – спокойно. Казалось, она спит.
– Лидия Иванна, – позвала я её.
Никакой реакции.
– Лидия Иванна, – повторила я немеющими губами и дотронулась до её плеча.
Женщина оставалась неподвижной.
Выскочив в коридор, я побежала за медсестрой. Начался переполох, шум, беготня. Палата наша заполнилась медперсоналом.
Я вышла на улицу, ноги сами несли меня, и я не понимала, куда иду. Она умерла? Да, очевидно… Лидия Иванна, но как же так?! Это нечестно. Вы ведь ещё не рассказали мне, как ваш отец вернулся с фронта и как прошла эта встреча… И что будет теперь с вашим сыном? Сердце моё сжималось от невыразимой тоски. Только что человек был жив – и вот его нет. Казалось, Смерть зримо прошла совсем рядом, и чувствовалось ещё её зловещее дыхание.
Не знаю, сколько я так бродила по парку, терзаемая грустными мыслями, но пора было возвращаться. У входа в корпус знакомая медсестра нервно курила.
– Что, умерла моя соседка? – спросила я дрогнувшим голосом.
Она резко стряхнула пепел в урну и обернулась ко мне.
– Нет, всё в порядке. С ней после процедуры обморок случился. Хорошо, что вы нас вовремя позвали, а то был бы каюк.
Сердце моё запрыгало от радости. Жива! Жива моя старушка! Как хорошо, что я вовремя вернулась – а то мог бы быть «каюк». Получалось, что я вообще торчу здесь не зря, всё мое пребывание в больнице получало таким образом дополнительное оправдание.
Когда я вернулась в палату, Лидия Ивановна сидела на кровати и как ни в чём не бывало ела персик.
– Ну вы даёте! – сказала я. – Напугали меня до смерти. Разве так можно?
– Да вот, отключилась, – улыбнулась она. – Перемагнитили меня, видно, давление упало.
– А что это за доктор ко мне приходил? – спросила она какое-то время спустя, поразмыслив, будто вспоминая что-то. – Молодой, видный такой?
– Что за доктор? – переспросила я. – Я такого не видела.
– Ну как же? – удивилась она. – Такой красавец, брюнет. Да за таким по снегу босиком побежишь!
Я слушала, раскрыв рот. Вот это темперамент! Да, рановато я списала Лидию Ивановну – она ещё даст жару!
На следующий день я спросила медсестру