Юра хотел поднять бутылку ко рту и попить, но я схватил её и вырвал.
– Ты чё? – буркнул Большой.
Я достал вторую бутылку из полиэтиленового пакета и протянул ему.
– Во паскудник. Я тебе что, открывалка? – заворчал Большой, затем быстро открыл вторую бутылку и быстро выпил её в три глотка.
– Шмотки твои где? На Курском вокзале? – спросил я.
– Да.
– Поехали, заберём и потом «покишкоблудим», – поднявшись с качелей, изрёк я.
– А может сначала «похомячим»? – задал вопрос Юра.
– Потом обломишься ехать, когда в помойку накидаешь. Поехали.
Юра знал, что спорить со мной, что плевать против ветра. Если я принял решение, то спорить бесполезно. Вздохнув, Юра поднялся и сказал.
– Ломает куда-то переться, что ты мне кайф обламываешь. Слышь, Поводырь?
– Слышу, у нас дела вечером. Поэтому вперёд и с песней. Вечером получишь все тридцать три удовольствия.
– Чего-нибудь пожевать-то на дорогу найдём? – смирившись, спросил Юра.
– Жрать – дело поросячье, вот выпить это благородное, – протянув пол бутылки с минералкой, сказал я.
На другой день, проснувшись на съёмной квартире, выгнав шлюх, которых мы вызвонили с вечера и сходив за пивом, сухим и продуктами, я начал готовить завтрак. Правда, поругался с чёрными, пообещал им вернуться через 3-4 часа и набить им морду. Всем им и кого они приведут с собой. Юра проснулся с тяжёлым похмельем, ходил по комнате и стонал:
– Мама дорогая, как мне плохо
Я его подкалывал:
– Слышу-слышу, сынок, сейчас полегчает. Иди сюда, мой малыш, я тебя по головке поглажу.
Юра зарычал как медведь и зашёл на кухню. На столе стояли пиво и уже открытое сухое «Арбатское», он взял бутылку красного и залпом выпил. Затем взял вторую, отпил половину и спросил:
– Жабы где? Выгнал? Зря… Сейчас бы минет в исполнении чёрненькой не помешал. А чего она так орала ночью? Не знаешь? – он протянул руку к нарезанной колбасе и получил по ней деревянной лопаткой. – Ты чего, взбесился? -спросил он, потирая руку. – Жрать-то будем?
– Через 10 минут, – ответил я – А пока сходи и помой свою «шляпу», а то дерьмом воняет.
Юра пошёл в ванную, а я ему в след сказал:
– Чего она орала?
– Заорёшь тут, когда ты её в туза пик всю ночь пилил без смазки. «Туда даром, оттуда с товаром». Разорвал ей гудок на британский флаг. Она теперь гимн Вьетнама сможет прошипеть задницей.
Юра вышел из ванной, завернувшись в полотенце, и сказал:
– Вот те раз, и чего это на меня нашло? Наверное, хотел москвичку затискать, что бы жизнь мёдом не казалась.
– Бестолочь, – ответил я, – Она же твоя землячка с Ростова, это вторая была хохлушка из Киева. Одевайся и жрать садись, а то у нас ещё одно мероприятие есть перед встречей с немцем.
– Что за дело? – спросил Большой и кряхтя, как дед, сел на стул, поднял крышку со сковородки и вдохнул запах приготовленной еды.
– М-м, пахнет вкусно. Что это? – потянулся вилкой в сковородку Юра.
– Еда,