я вхожу в небольшое помещение и пытливо осматриваю своего старого верного друга.
– Ну что, прокатимся?
Я мчусь по проспекту Курчатова навстречу кошмару. Позади раскинулись корпуса «Атоммаша», впереди распростер объятия родной город. Он стремительно приближается – мертвый, разрушенный, как и весь мир. Осознавать это невыносимо. Сердце сжимается при виде осыпающихся домов, тронутых плесенью стен и гниющих автомобилей. Что же тянет меня каждый раз на заброшенные улицы Волгодонска? Это похоже на самобичевание. Мне кажется, Аксинья специально загнала меня сюда, заточила, а теперь наблюдает за мной, веселится, глядя на мои мучения. У искореженного здания техникума приходится замедлиться – прямо посреди проспекта развернуло «КамАЗ», на его ржавом боку отчетливо виднеются глубокие борозды. Того, кто их оставил, лучше обходить, – а еще лучше объезжать – за километр. В осколках стекол, кое-где еще оставшихся в окнах техникума, сверкает солнце, периодически показывающееся из-за низких серых туч. Духота давит, остатки асфальтовой дороги исходят паром. Я кидаю беспокойный взгляд на дозиметр – фон слегка завышен, но волноваться не стоит. Петляю между брошенных автомобилей, миную ряд обшарпанных жилых домов и здание банка, опутанное бурыми колючими ветками растений.
За вычищенным до голого пола гипермаркетом, построенным некогда на месте долгостроя Горкома, открывается площадь Курчатова. Ее фонтаны давно пересохли, от них остались одни кривые ржавые трубки. Прямо в центре площади, перед зданием типового совкового Дворца культуры имени Курчатова, резвятся одичалые шавки. Повизгивают, отнимают друг у друга какой-то сомнительного вида комок, спутанный и грязный. При звуках мотора собаки поднимают морды, но тут же отводят взгляд – я им не по зубам, и они, к их же счастью, это очень быстро понимают.
Дворец культуры выглядит мрачно: облицовочная плитка облетела, в стенах, там, где были высокие стекла, теперь огромные чернеющие провалы, гнутые фонарные столбы без плафонов – словно трезубцы, воткнутые в землю. И веет от Дворца чем-то нехорошим. Смутное чувство тревоги закрадывается внутрь, и я понимаю: близко лучше не подходить. Но в просветах между ДК и жилыми домами вдруг сверкают золотые купола храма Рождества Христова. Зрелище настолько красивое, что я останавливаю байк и приглушаю двигатель, чтобы насладиться увиденным. Отсюда храм кажется абсолютно целым – белокаменные стены и купола, заблестевшие в выглянувшем солнце, возносятся ввысь. Здание частично укрыто от глаз деревьями парка «Молодежный», ранее именуемого в простонародье «полем дураков», потому что ничего путного на территории будущего парка так и не построили. Зато позже часть парка отдали под храм, и пустырь, наконец, засиял новыми красками.
Трогаюсь. Байк медленно движется дальше. Вот и дорожное кольцо развязки с памятником «Мирный Атом», по словам Степаненко – опасное место с аномалией. Здесь надо быть осторожнее. На первый взгляд, ничего опасного не бросается в глаза, но шестое чувство вопит, предостерегает. Памятник – один из главных символов города. Этакая скульптура, которая представляет собой