цветом вооруженного противостояния.
«Я так и знал, что это случится», – думал Скулд, сидя долгими вечерами на лавочке возле своего жилища, плотно укутавшись в меховую куртку.
Воздух был наполнен ненавистью, и он чуял, что какая-то тяга к смертоубийству крепла в людях, некая вера в то, что только война может решить все проблемы.
Ах, с каким удовольствием, наслаждением люди, еще вчера мирно жившие по соседству, убивали друг друга!.. Смертоубийство заманивает, как азартная игра.
Сначала все шло по неписаным, интуитивно улавливаемым правилам: на любой гражданской войне бедный убивает богатого, ученик – ненавистного учителя, работяга – работодателя-душегуба, сын – отца, брат – брата, бандит – миллионера.
Но скоро все начали убивать всех. Просто так, ради интереса.
Скулд просыпался каждое утро с мыслью-предчувствием, что это последний день его жизни. Руки слабели, зрение ухудшалось, что уж говорить о негнущихся ногах, которые он еле-еле переставлял по полу, – каждое движение давалось ему с большим трудом.
И Скулд каждый вечер перед сном, сидя в тишине перед свечой, радовался как ребенок: вот и еще один день прожит…
…Каждый день Скулда начинался с обхода кладбища, с осмотра могил. Даже сейчас, в столь смутное время, старик с сознанием дела выполнял свой долг, ибо считал, что в чем бы то ни было где-то всегда должен быть порядок. И этот порядок впоследствии может оказаться опорой – точкой отсчета, начиная с которой люди смогут перейти от разрушения к созиданию, от само-развращения к само-сотворению и само-воскрешению.
Завершался каждый день… звездным небом.
…Скулд устремлял взгляд в бездонное черное небо, полное сверкающих точек.
…И небо падало к его ногам…
Скулд был неисправимый, неистовый мечтатель! Эти сохраненные в глубине души детскость и непосредственность поддерживали его и вдохновляли к жизни.
Он запрокидывал голову до предела вверх и так шел к своему жилищу – шел по небу. И слезы, скопившиеся в уголках глаз, высыхали, постепенно теряя силу, горечь иссякала, ком в горле начинал таять.
По натуре своей Скулд был мыслитель – вечный искатель правды. Несмотря на свой возраст (семьдесят три года) у него был свежий, подвижный ум.
…Вечером двадцатого сентября Скулд записал в своем дневнике:
«Долго смотрел на беженцев. Прошло около тысячи человек. Никто ко мне не подошел. Видимо, не внушил я им доверия».
У Скулда была собственная теория насчет возникновения гражданских войн. Он ее для себя придумал на второй день после вооруженного столкновения.
Скулд, сколько себя помнил, вел дневник. Все возникающие мысли он тут же превращал в строчки своего дневника, которому изливал свою душу. Таких тетрадей за всю жизнь накопилось около пятидесяти штук.
Скулд любил иногда перечитывать свои дневники. Человек он был сентиментальный и от этого часто плакал над своими записями.
Из дневника Скулда:
«Гражданская