все просто так. Целеустремленность и жажда мести почти завораживают, когда разговор идет о Моргане. В детстве у него была книжка с байками о пиратах. В одной из историй тоже была женщина – отчаянно невыносимая. Тогда это казалось чем-то глупым. Но теперь он спиной чувствует нетерпение подобной особы. С другой стороны, умирать от рук знакомого человека даже приятно, грубая насильственная смерть от незнакомца – хуже и мучительнее.
– Выпьете? – лорд берет в руки уже открытый графин, не глядя наполняет, пока, по его мнению, не хватит, ставит обратно на стол. Звякает стекло.
– Только после вас.
О’Райли придвигает бокал ближе к его руке, пальцами Бентлей нащупывает ободок, но кончики все равно оказываются в янтарной жидкости, мелкие ранки неприятно пощипывает.
– Эттвуд не был так доволен моим появлением, – Моргана отзывается сердито и грубо, нож так никуда и не девается от горла Бентлея. – Знаете, в чем разница между мясником и убийцей, милорд?
Ее горячее дыхание опаляет шею.
– Полагаю, вы сейчас мне расскажете? – тихо, дабы не напороться на острие, усмехается Кеннет.
Подносит бокал к губам и делает глоток. Алкоголь превращает даже самого добропорядочного и честного человека в животное, однако он же анестезия, помогающая лучше перенести операцию под названием «лишение жизни». Бренди разливается приятным теплом в груди.
– Именно. Мясник убивает, потому что ему нужно, а я – потому что хочу.
Кадык нервно дергается.
– Думаю, вы все так же догадываетесь, что я не прощаю обид, милорд. Никто, слышите, никто и никогда не смеет мной командовать. Я не подчиняюсь вам. Особенно я не подчиняюсь мужчинам, похожим на вас, – заносчивым английским тварям.
– Честь, гордость, другие благородные качества нынче не в почете, мисс О’Райли. Но я отплачу вам искренностью за искренность. – Лорд нащупывает второй стакан, поднимает его, медленно поворачивается лицом к девушке, пока кончик лезвия разрезает дорогостоящую ткань жилета с золочеными вензелями и цветами. – Одни лишь деньги. Власть. Богатства. Если их не показывать… люди перестанут уважать.
– Ваша власть зыбка и утекает сквозь пальцы. Тот образ, что вы строите, легко ломается как карточный домик, – она хмыкает, не предпринимая попыток убить Кеннета. Рукой, с еще грязными от собственной крови ногтями, берет бокал. – Вы слабее, чем пытаетесь казаться. Люди вас боятся, но один шторм обнажает все дыры и пробоины в обшивке.
Выражение лица Морганы вызывает привычную садистскую улыбку. Если бы девушка хотела его убить, сделала бы это, даже не проронив ни слова. Кеннет любит деньги, любит парадные мундиры, горячий чай и изысканный алкоголь, когда его называют дельцом, ненавидит неподчинение и когда игнорируют власть.
Это опасно. Она сама по себе слишком опасна для него. И то, что он испытал, видя, как Эдвард Айртон поцеловал ее на палубе, теперь для себя Кеннет может охарактеризовать как ревность. Но отравленный алкоголем мозг еще не осознает,