начать с чего-нибудь. Марон раба держал в нищете, а тут мужиков прокормить нужно. Не знаю я, мама. Никогда не занималась этим. Все ты да ты. Выкрутимся, когда разберусь во всем. Я пошла, пока отец не вышел. Не хочу столкнуться с ним. Пусть решает, как быть дальше.
Выйдя из поселка, Лия заторопилась. Солнце показало свои лучи из-за далеких гор, легкая прохлада приятно холодила лицо. Шагалось легко, как-то беззаботно и весело.
– Адат, не расслабляйся, вспоминай, если ты еще не распростилась с мечтой иметь кучу ребятишек от Иакова, – напоминание Тарбит напомнило, что короткая передышка рядом с мамой окончена, пора работать. – Участок ты мне описала. Заставь меня сделать нечто подобное, никогда бы не смогла. Теперь подвал. Кроме сумрака, ощущения грязных голов беглых рабов и наглого хетта, ничего в памяти не отложилось.
– Подвал. Необычный подвал. Обширная яма, ступени вдоль стены прямо в земле. Укрепленны обожженным кирпичом, чтобы не осыпались. Большие, крутые. Выбежать не получится, не перепрыгнешь. На дальнем конце крыши перекинуты два ствола, стропила. На них – плетеные щиты из лозы. Большие. Похожи на ту оградку, что прикрывает… (не знаю, что прикрывает), за хижиной на участке. Внизу пол пустой. Ни стола, ни лавок. Под стенами набросана всякая всячина. Похоже на мусор в шатре, где мы начинали знакомиться. Только намного больше. Какие-то старые сломанные колеса, полусгнившие покореженные остатки старой мебели. Зачем было сваливать все, проще было сжечь. Крепкую лестницу ты помнишь, барахлом была завалена.
– Завалена, то завалена, но аккуратно как-то. Достали ее легко. Адат, а ямы там были? Если есть ступени, то лестница ни к чему. Да и маловата она. Помнится мне, что подвал тот достаточно глубок. Может, где-нибудь в углу еще яма есть. Тогда бы и лестница пригодилась.
– Не знаю, Тарбит. Не припомню. В дальних углах мусор, а в ближнем наш раб хранит всякие инструменты. Пара лопат, грабли, инструмент. Несколько корзинок, кувшины. В общем, богатство его. Дальше этого угла Марон, думаю, ему ходить запретил. Власть то у корчмаря полная была, сама говорила. А ямы? Не знаю. Может, где-нибудь, прикрытая старым колесом или драной корзинкой, и есть. Нужно проверять. Не думаю, чтобы подвал использовали для чего-нибудь. Хотя странно, как он там появился?
– Оставим это. А что стены? Кроме колышка, на который повесили бурдюк, ничего не помню.
– Тоже немного необычные. Оштукатуренные. Даже если захочешь, быстро выемку не пророешь, так что ступеньки сделать не получится. Но в разных местах, на разной высоте есть некие подобия углублений. Похоже, они служили полками. Тоже ерунда навалена. В одной даже таблички с записями сложены. Но старые очень, все пылью покрытые, на других – битые кувшины, гора щербатых, иногда без ручек, кружек, лохмотья истлевшие. Еще что—то, внимания не обращала. Да и ты, признайся, особо по сторонам головой на вертела. Что заметила, то сказала. А когда ты на этого красавца, что рад бы был нас убить, уставилась, вообще