строго говорит мама.
И вот теперь мои соседки по палате дружно уставились на меня, а я кручу головой во все стороны, как настоящий совёнок, и жалобно улыбаюсь.
– В каком смысле, у тебя нет платьев? – удивляется белобрысая девочка. – Ты что, детдомовская?
– Наверняка детдомовская, потому и стрижка такая дурацкая, – говорит другая девочка – с толстой каштановой косой.
Я вижу, как любопытство в их глазах постепенно сменяется недоверием и даже брезгливостью. Меня разглядывают, как бездомное животное, от которого можно чем-нибудь заразиться.
Мне очень неуютно от этих взглядов. Я лепечу, что я никакая не детдомовская, и что у меня есть мама, но мне явно никто не верит.
– Покажи свой телефон, – вдруг предлагает девочка с косой. – У тебя же там есть номер твоей мамы? Позвони ей, и тогда мы тебе поверим.
Я обреченно молчу. Это полный провал. У меня нет телефона, и вообще никогда не было. Мама обещала мне его купить, но позже – к началу учебного года.
– Все понятно, – решительно говорит белобрысая. – Девочки, следите за вещами, чтобы ничего не пропало.
Эту девочку зовут Ира. Ира Щедрина.
***
Мама оказалась права. В лагере нас действительно заставляют бегать с утра и до вечера. Постоянно придумывают какие-то дурацкие конкурсы и эстафеты, для которых наш отряд должен делиться на две или три команды.
Для меня это каждый раз момент позора: капитан ни одной из команд не хочет брать меня к себе. Слухи о моем «детдомовском» происхождении разлетаются по всему корпусу в первый же день.
Я стою на крыльце, опустив голову. Весь отряд глазеет на меня, а я готова провалиться сквозь землю. Мне стыдно за свой невзрачный спортивный костюм, за нелепую стрижку. На месте капитанов я бы тоже себя не выбрала!
Вожатая Инна тоже не знает, что со мной делать, потому что я – 31-й ребенок в отряде. Без меня в каждой из команд участников поровну, а я – определённо лишняя.
К счастью, спустя пару дней я придумываю выход из ситуации. Утром, после завтрака, я просто не возвращаюсь из столовой в свой корпус. Вместо этого я сворачиваю с главной лагерной аллеи на узкую боковую тропинку. Не знаю, куда она ведёт, но я готова идти куда угодно, лишь бы не участвовать в очередном событии нашей лагерной жизни.
Тропинка виляет то вправо, то влево, и конце концов выводит меня к дощатому домику, выкрашенному в тёмно-зеленый цвет, с красивым резным узорах на окнах. Дверь заперта на висячий замок, на ржавой табличке ещё можно разглядеть крест, который когда-то был красным. Судя по всему, это старый лагерный медпункт. Сейчас врач и медсестра сидят в новом двухэтажном здании в центре лагеря. Нам уже рассказали, что на первом этаже там расположен большой зал, где нам будут проводить дискотеки и показывать фильмы, а на втором – медпункт, библиотека и несколько кружков.
Обойдя старый домик, я обнаруживаю за ним заброшенную поляну, со всех сторон