на воеводу.
– Как первые ряды пушкари положат, открывай, воевода, ворота острога.
Толбузин, как опытный воевода, сразу распознал тактику немца. Ударить по центральному флангу врага и, разгромив их, значительно обезоружить маньчжуров. Прогремели первые выстрелы из крепостных орудий. Ядра сыпались под ноги волнам наступающих вражеских войск, беспощадно разбивая их ряды. Предсмертные крики маньчжурской пехоты оглашали берега Амура. Маньчжурский военачальник, Лан-Тань, восседал на своем жеребце, наблюдая, как русская артиллерия, бьющая со стен острога, косит ряды его пехоты, словно босой крестьянин режет рисовый куст. Некоторые вражеские пехотинцы все же успевали пробиться к бревенчатым стенам острога, где их тут же встречали выстрелами русские пищали. Лан-Тань злобно оскалился и махнул рукой, показывая своим воинам, что настало время отступить.
– Отведите оставшихся воинов, – сообщил он своему помощнику.
Люнь-Фень отдал приказ трубить отступление, но в этот момент ворота крепости распахнулись и на атакующих маньчжуров налетел отряд казаков. Ловко орудуя саблями и прикладами ружей, они разбили последнюю волну наступающих вражеских войск, опрокинув их в реку. Люнь-Фень был в ярости.
– Русские сильны и хитры, господин, – гнусаво жаловался он.
Маньчжурский военачальник развернул коня, направляясь к своему лагерю.
– Мы будем терпеливы, – заключил он. – Казакам больше неоткуда ждать помощи. Окружайте острог, возводите вокруг его стен вал и устанавливайте пушки.
– Осада, мой господин, – проговорил Люнь-Фень.
– Да, осада, – утвердительно ответил Лан-Тань. – Ни один корабль не должен пройти по реке к крепости, – строго приказал маньчжурский военачальник. – Я приказываю вам перекрыть все возможные пути, чтобы русские не смогли получить помощь. Рубите лес и приступайте к работе. У нас мало времени.
Вокруг Албазина раздавался стук топоров. Маньчжуры строили башни и создавали земляные валы, окружая стены острога. Воевода Алексей Толбузин и Бейтон с тяжелым сердцем смотрели, как дотошные маньчжуры затаскивали на выстроенные валы пушки и порох.
– У голладцев научились, – печально заметил Бейтон. – И откуда черт их принес на наши головы.
– Так при дворе цинского императора столуются, – заметил воевода. – В посольство доносили, что в военных советниках числятся.
Бейтон печально покачал головой.
– Голландцы служат тем, у кого кошель толще.
Меж тем маньчжуры нанесли первый удар по стенам крепости. Пушечное ядро со свистом впилось в бревенчатые стены, вырывая из них куски щепы. С южной стороны острога маньчжуры принялись возводить из бревен осадную башню, намереваясь наносить удары по крепости сверху.
– Необходимо сжечь башню, – пояснил Бейтон, приказав казакам направить все орудия на деревянный раскат.
Выстрел за выстрелом превращали осадную башню маньчжуров в пылающую груду сваленных бревен. Вскоре башня была полностью разбита. В ответ маньчжуры усилили плотность огня по стенам острога.