на попечение тетушки, он фланировал по салону, здороваясь со знакомыми и представляясь тем, с кем знаком не был; продолжая спокойную, добрую беседу с Лоуренсом, Эвелин поглядывала издалека, чем занят Хэмблтон. И находила, что он действительно изменился.
Лоуренс все-таки увидел, куда она смотрит.
– Непривычно видеть его здесь, верно? Прошло несколько лет. Возвращения всегда выглядят немного странно.
– Вы рады, что он возвратился, Лоуренс?
– О, конечно. Это прежний Рэйн, хотя… не совсем прежний. Не могу понять, что в нем стало не так. Может, эта его итальянская жизнь…
– Чем он занимался? – наконец, задала Эвелин интересовавший ее вопрос.
– Полагаю, что многими вещами. Рэймонду нравятся новые впечатления, потому он постоянно в разъездах. Я ему писал на адрес его поверенного в Венеции, а тот пересылал письма, так как знал, где Рэйн находится в данный момент. И то мне кажется, не все послания добрались. Он набирался новых впечатлений, знакомился с людьми, много читал. Полагаю, и дрался. – Лоуренс поморщился. – Только никому не говорите. У него новый шрам на лице, и на руке еще один, бог знает, насколько серьезной была рана – я видел лишь кончик его, мелькнувший под манжетой… Рэйн всегда был забиякой и мечтал управляться со шпагой, как с продолжением руки. Думаю, он тренировался с итальянцами.
– Разве мужчины теперь бьются не на саблях?
В Лондоне после окончания войны появилось много офицеров, служивших в Крыму и щеголявших медалями и оружием; сабель Эвелин в этом году навидалась.
– Да, конечно. Но Рэйн всегда любил шпагу. Впрочем, сабля для него тоже не секрет.
– Значит, он занимался тем, что проводил время в Европе, как заблагорассудится.
– Не спешите осуждать его, Эвелин. Я ведь тоже не член парламента и не респектабельный землевладелец.
– Вы совсем другой, Лоуренс.
– Чем же?
Искренний ответ ему бы не понравился, и потому Эвелин ответила обтекаемо:
– Вы спокойнее и не рветесь доказать всему свету, на что способны – в худшем смысле.
– Уверяю вас, дорогая, репутация Рэймонда раздута, причем по большей части им самим.
Она удивилась.
– Вы никогда мне этого не говорили.
– Потому что это его дело и его выбор. А мне надлежит сейчас думать лишь о том, как бы поскорее прижать вас к груди перед алтарем. Честно говоря, не знаю, как выдержу еще полгода до окончания траура.
Эвелин улыбнулась ему успокаивающе. Ее задержка со свадьбой тоже расстраивала, однако не настолько, чтобы беспокоиться из-за этого слишком сильно. Время идет быстро, не успеешь оглянуться, и уже апрель. А она как-нибудь смирится за это время, что Рэймонд Хэмблтон возвратился в ее жизнь.
Глава 5
– Ты с ума сошел, Лоуренс? – Когда дверь экипажа захлопнулась и повозка тронулась с места, Рэймонд, наконец, дал волю своим чувствам. – Почему она? Почему, черт тебя дери, не герцогиня Глостерская – так же абсурдно, но гораздо более выгодно?
– Не