и его негативном влиянии на актерское дарование. Макс только посмеивался. Кофе – одна из немногих позиций, которые он не собирался уступать.
На сей раз любимое тонизирующее средство трудоголиков плескалось в сине-белой кружке, имевшей странную форму: будто сразу после изготовления кто-то взял ее, еще мягкую, и несильно сжал. На изогнутом боку красовалась надпись: «Мои друзья ездили в Вену, и единственное, что они мне привезли, – эта бракованная кружка!». Валери улыбнулась. Она сама притащила Максу этот сувенир, когда вняла просьбам матери и слетала с ней в Европу на пару дней, просто чтобы развеяться. Эвершед дня три наигранно ныл и уверял, что Валери его бросает. Она привезла эту кружку, и Макс был счастлив.
Или не был? Что для него все эти кружки и ее ненавязчивая забота? Он же актер, лицедейство у него в крови.
Рассердившись на себя, Валери громко спросила:
– И какая это по счету?
– Привет! – Макс улыбнулся. Если бы каждый раз, когда он улыбался для нее, у Валери останавливалось сердце, она была бы уже пару триллионов раз мертва. Улыбки Макс раздавал чаще, чем автографы. – Как всегда, вовремя.
– А ты, как всегда, не отвечаешь на вопрос.
– Конечно. Налить тебе чаю?
– А где твоя вездесущая прислуга?
– Ловит Адриана, я полагаю. Скверный мальчишка с утра капризничает.
– Валери-и-и-и!!!
Скверный мальчишка, о котором шла речь, действительно, вел себя из рук вон плохо. Воспитанные дети не прыгают с разбега на спину отцовским ассистенткам. Хорошо воспитанные ассистентки должны ругать невоспитанных детей. Валери рассмеялась, выполнила несложный маневр – и Адриан с ее спины переместился на руки, обнял за шею и прижался. От его темных, как у отца, волос вкусно пахло немудреным детским шампунем.
– Привет, цыпленок. Ты хорошо себя вел?
– Ты же знаешь, что он вел себя из рук вон плохо, – сурово начал Макс, изображая добродетельного родителя.
– Ты приехала! – не обращая внимания на ворчание отца, завопил Адриан прямо в ухо Валери. Она невольно поморщилась. – Как здорово! Ты обещала мне рассказать все подробно! Ты расскажешь?
– Конечно, цыпленок, но не сейчас. – Валери взъерошила Адриану волосы. – У твоего папы прямой эфир в утренней передаче, так что мы должны ехать.
– Но вы ведь вернетесь? Вернетесь, пап? Да? И мы пойдем есть мороженое? Ты обещал!
– Какая милая сцена.
Валери обернулась, покраснела, мысленно проклиная свои щеки за мерзкую способность наливаться предательским румянцем при любом удобном случае, и поспешно ссадила Адриана на пол.
– Доброе утро, миссис Милборроу.
Не отвечая, Шеррин прошла мимо Валери, как будто та была предметом мебели, и сухо чмокнула Макса в щеку.
– Ты опять уезжаешь рано, дорогой?
Как же Валери ненавидела это ее небрежное «дорогой»! За фальшь, за умение сказать это точно когда нужно и более всего – за право это говорить.
– Мы вернемся к обеду. – Макс разговаривал