белели длинные капот и багажник. Жар на удалении не ощущался, а вот звук Антона позабавил, еще не приходилось слышать: громкое шипение, почти свист, как из сдуваемого баллона. Высоко и совершенно не расходясь в воздухе, валил черный-черный дым.
– Сейчас рванет!!! – Оксана почти прыгала от нервного возбуждения или от эйфории, черт их разберет, этих нимфоманок.
Рвануло, однако, не очень эффектно. Хлопок получился тихим, а вот смотрелось это более или менее: черные клубы на мгновение окрасились, наполнились огнем, и что-то отчаянно горящее пролетело вверх, как ракета: тряпка какая-то, по ощущениям. Пролетело и шлепнулось в стороне, догорая.
Все.
– Нет, не все. Еще рано подходить. – Антон продолжал изображать специалиста неизвестно по чему. – Будет еще один взрыв.
Рома, отчего-то крайне довольный собой – хотя он-то к этому фаер-шоу точно не имел отношения, – не спеша сминал алюминиевую баночку из-под колы (вряд ли прямо здесь нашел), откручивал от нее язычок, придавал форму лодки или полумесяца. Нагнулся. Поискал в куче своей одежды булавку. Все медленно, с достоинством. Начал дырявить тонкий алюминий так, чтобы превратить один участок в частое-частое сито…
Делал это так показушно, как ряженые старики в патриотическом кино. Сворачивающие «козью ножку», выбивающие махорку из кисета с таким напыщенным видом, как будто это где-то осталось в действительности. Черный грим под ногти – и вперед, играть простой народ.
И говорил Рома тоже, как эти ряженые, – значительно и с интонациями:
– Ну а потом он давал им в жопу – списочно: Бежану, Дамиру, Теймуру, Нане, Иракли, Тенгизу, Лейле, Ревазу…
– Нане и Лейле тоже?
– Черт. Засада…
Забавно, что когда горело, пламенем будто был охвачен только центр машины, а теперь – когда остов «Волги» едва дымился и остывал – кусок относительно белого остался как раз лишь в центре: пассажирская дверь. А с другой стороны машина вся была побита грязно-серым, как сильно потоптанный мартовский снег. Заднее колесо совсем провалилось, как будто его и не было, и казалось, что «Волга» стоит прямо днищем на земле, как таз. Крыша изящно прогнулась, широкая, как целое море в неспокойный день; неужели прямо так от температуры? Или это Рома перед тем ходил, как слон?.. Искореженные стойки дверей. Языки уплотнителя свесились. От передка остались только гнезда по размеру фар, характерные, строго прямоугольные, а куда делся бампер, вообще неясно. И вообще, такие контрасты, контрасты: даже на месте дверных ручек только дырки, пустая штамповка, а что-то сохранилось вполне хорошо – вроде красной лампочки на ребре водительской двери…
– Слушайте, а я свой счастливый браслет не в машине потерял, нет?..
– Ну вот, начинается.
В салоне уцелели лишь грубые железные трубы да стальной обод руля – в захламленном, потерявшем цвет пространстве.
Все вокруг «Волги» было черно-белым (копоть – понятно, но частицы краски, что ли?..), все это лежало, как снег Фукусимы.
– А вообще-то, надо по-быстрому