полюбит. Если выживешь. А для этого тебе нужно признаться самому себе – ради кого ты сражаешься. Я знаю, что тебя учили скрывать свои чувства. Но… ты ведь хочешь его увидеть?
Он смотрел мне в глаза, пытаясь прочитать меня. Я же не отводил взгляда, чтобы защититься. Защитить тайну, которую скрывал.
Ухмылка мастера Ченга превратилась в оскал.
– Я подготовил кое-что для тебя… Кое-что, что намного веселее ручных марионеток Юна.
Я не знал, что задумал этот псих, но для меня ничем хорошим это точно не закончится.
Я понял, что прав, когда он спросил:
– Хочешь увидеть… Его?
Он говорил о Рэйдене, и почему-то это меня злило. Пальцы сжались в кулаки, до боли натягивая сбившуюся на костяшках кожу.
– Конечно, хочешь… Кто из разлученных влюбленных не желает свидеться хоть на краткий миг? – Он усмехнулся. – Еще скажешь мне спасибо. – Он вдруг вынул пробку и вытряхнул голубой порошок прямо мне в лицо. – Наслаждайся…
Меня окружило бледное облако. Оно разрасталось и темнело, превращаясь в серо-голубую тучу и поглощая мастера, закрывшего лицо широким рукавом.
Наверное, мне следовало поступить так же, но я уже вдохнул мелкую пыль разбитым носом, пересохшим ртом.
Туман заволок покои непроглядными клубами, и откуда-то издалека послышался смех. Смех десятков людей и шум городских улиц. Проклятая мандрагора! Это снова происходит? Демоново растение опять будет нашептывать искушающий бред?
Туман начал рассеиваться, и я оказался посреди одной из улиц столицы. Это было настолько реальным, что на несколько мгновений я поверил, что и впрямь перенесся обратно в столицу.
Огненным разноцветьем горели тысячи фонарей самых разных форм и размеров. По черной холодной реке плыли украшенные лодки. Они освещали ночь яркими отблесками фонарей. Вода с мягким шелестом билась о борта, а искусные сароен и танцовщицы развлекали толпу танцами. В воздухе пахло вином, кострами и порохом для салютов.
Я так редко бывал на праздниках, а на праздниках в городе вообще несколько раз, поэтому сейчас даже не мог определить, какой фестиваль заставил толпы народу заполонить улицы. Да и так ли это важно? Ведь я вижу иллюзию. Или все же реальность?
Я коснулся шеста, поддерживающего тент одной из сувенирных лавок. Пальцы ощутили шершавую деревянную поверхность, в кожу впилась заноза.
Но все мысли вылетели из головы, когда я увидел, как из соседней лавки с травами выходит изящное хрупкое божество. Он был подобен стеблю бамбука – тонкий, дрожащий от каждого порыва ветра. И хоть его лицо скрывала длинная серая вуаль, свисающая с треугольной рисовой шляпы, я узнал его сразу же. Он излучал вокруг себя особую алхимию – завораживающую, подчиняющую, лишающую воли.
Мягкий довольный смех Райдена скользнул по телу искушающей лаской. Кожа покрылась мурашками, и меня одновременно бросило в жар.
Ветер трепал подол его темно-фиолетового ханьфу с золотой вышивкой, ткань льнула к его ногам, и казалось, что он объят пламенем. В одной руке он держал бумажный пакет