Если сильно постараюсь, а так ничегошеньки не помню. – Сквозь пальцы мальчика сочился песок. – А людей было столько, сколько песчинок на пляже? Что с ними стряслось?
– Я не знаю, – честно признался мужчина.
Они проснулись однажды утром – и мир опустел. На соседской бельевой веревке ветер колыхал одежду. Автомобили блестели перед коттеджами в семь утра, но никто никому не говорил: «До свидания», город не гудел мощными транспортными артериями, телефоны не звонили, дети не плакали в зарослях подсолнухов.
За ночь до этого он и его жена сидели на крыльце, когда принесли вечернюю газету, и еще даже не смея взглянуть на заголовки, мужчина сказал:
– Интересно, когда Он от нас устанет и просто сотрет в порошок?
– Все зашло слишком далеко, – сказала она. – Конца этому нет. Мы такие глупцы, не правда ли?
– А ведь как было бы здорово… – он раскурил трубку, пуская клубы дыма… – если бы мы проснулись завтра и все на свете исчезли бы и все началось бы сызнова? – Он сидел, покуривая, держа сложенную газету, откинув голову на спинку стула.
– Если бы можно было прямо сейчас нажать кнопку и это бы произошло, ты бы так поступил?
– Думаю, да, – сказал он. – Никакого насилия. Просто все исчезают с лица Земли. Остаются лишь земля, море, растения – травы, цветы, плодовые деревья. И живность, конечно, пускай останется. Все, кроме людей, которые охотятся, когда не голодны, едят, когда сыты, и хамят, когда их не обижают.
– Нас, разумеется, оставят, – тихо улыбнулась она.
– Не возражаю, – задумчиво сказал он. – Все время в нашем распоряжении. Самые длинные летние каникулы в истории. А мы отправляемся на самый продолжительный пикник с корзинками снеди. Только ты, я и Джим. Никакой езды на работу. Никакого «равнения» на соседей. Даже никаких автомобилей. Я бы хотел открыть иной, более старомодный способ передвижения. Большая плетеная корзина с сэндвичами, три бутылки шипучки. Припасы собираешь, где тебе нужно: в опустевших магазинах, в пустынных городах, а впереди – вечное лето…
Они долго молча сидели на крыльце; между ними лежала свернутая газета.
Наконец она заговорила.
– А нам не будет одиноко?
Вот каким было утро нового мира. Они пробудились под нежное звучание земли, которая отныне превратилась в лужайку, земные города погрязли в море осоки, ноготков, маргариток и вьюнков. Поначалу они отнеслись к этому с завидным спокойствием: может, потому что многие годы недолюбливали город; у них было столько приятелей, которые не были истинными друзьями; они жили изолированной, обособленной, замкнутой жизнью внутри механического улья.
Муж встал и выглянул в окно, и очень сдержанно прокомментировал, словно прогноз погоды: «Все исчезли», судя лишь по гулу, который город перестал издавать.
Завтракали без спешки, потому что мальчик еще спал; затем муж откинулся на спинку стула и сказал:
– Теперь нужно составить план действий.
– Действий? Зачем… ведь ты же пойдешь на работу.
– Тебе все еще не верится, не так ли? – рассмеялся он. –