её к Ростральной Колонне, вызывающей у всех полярников наибольший интерес формой и загадочностью.
«Глазастик» снова попытался отколупнуть от Колонны образец, потерпел очередную неудачу, повернул к Куполу, и в этот момент его телекамеры заметили мелькнувшую в двух десятках метров от аппарата треугольную тень.
Аксёнов отреагировал мгновенно, разворачивая аппарат, однако объект ускользнул в тёмную пучину, и подробно разглядеть его не удалось.
– Рыба? – сомневаясь в своей трезвости, сказал Аксёнов.
Пименов, которого пилот подозвал к своему столу, растерянно покачал головой.
– Скорее скат… манта…
– Не может быть!
– И я такого мнения.
– Разрешите поискать?
– Без фанатизма.
– Слушаюсь.
«Глазастик» устремился прочь от Купола, вслед за исчезнувшим «скатом», но поиски ни к чему не привели. Неизвестное существо, то ли рыба, то ли морской скат – манта, скрылось в неизвестном направлении. Но камеры зафиксировали его силуэт, и Пименов, поделившись новым открытием с Кириллом Григорьевичем, поспешил доложить о феномене в Москву, не представляя, какую сенсацию вызовет его сообщение в научных кругах и ещё большую – в Министерстве обороны.
Антарктида, озеро Восток
30 декабря, ближе к полудню
Лобанов хотел сразу после выхода в озеро отправиться на поиски Купола, однако Вербов был непреклонен:
– Поспи! Мы спали, пока ты сидел за штурвалом, поэтому дальше не пойдём до тех пор, пока не отдохнёшь. Мне нужен капитан с хорошо работающей головой.
Лобанов сник, вопросительно посмотрел на Вершинину, но девушка тоже приняла сторону Дениса, и капитан сдался:
– Хорошо, посплю пару часов, только чаю горяченького хлебну. Кто со мной?
Чай захотели все, тем более что время завтрака уже прошло, а подкрепиться не мешало. Вскипятили чайник, разобрали пакетики.
– Ромашковый чай успокаивает нервы, – сказал Дрёмов, выбирая пакетик, – рекомендую.
– Особенно ромашковый с запахом коньяка, – подхватил Лобанов, осклабившись, – а также со вкусом коньяка и можно без чая.
Инга улыбнулась.
Воодушевлённый её реакцией капитан принялся было рассказывать анекдот, но Вербов исподтишка показал ему кулак, Лобанов оценил, перестал смешить слушателей и расположился в своей «рабочей станции», разложив её, как сиденье автомобиля.
– Не расслабляйтесь, – велел он членам экипажа. – Американцы где-то поблизости.
– Не обижай, кэп, – ответил бортинженер.
Через несколько секунд Лобанов уже спал.
– Вымотался, – тихо сказала Инга.
– Двое суток за штурвалом, – согласился Вербов. – Не хотите прикорнуть?
– Благодарю, я в норме.
Помолчали, вглядываясь в темноту на экранах, скрывающую тайны озера. После долгого и сложного подводного перехода, треволнений схватки с неизвестной субмариной, после нервного напряжения, связанного с постоянным ожиданием экстрима,