его интернатских однокашников, достигнув совершеннолетия, возвращались туда, откуда прибыли – в Милк. Вставали к производственным станкам или отправлялись на фермы, синтезирующие продукты. Виктора ждала та же участь. Если бы однажды в интернате не появился человек, навсегда изменивший его судьбу.
Этот человек не был магом и волшебником, он не был даже энтузиастом своего дела. Сухо отбарабанил в большом зале, где традиционно собирали воспитанников для проведения подобных мероприятий, предписанную Департаментом социальной защиты речь о том, что у каждого из них есть шанс остаться в Зелёном округе. Поступить в Академию Эс-Ди, а затем служить общественной безопасности. Для этого, разумеется, нужно приложить некоторые усилия, но он, лектор, не сомневается, что при желании каждый из них…
Соцработника не слушали. Парни, собравшиеся в зале, выросли в мире, где не принято было доверять представителям власти. Они зевали, перешёптывались, гыгыкали, на задних рядах дулись в карты. Виктор от друзей не отставал. В какой момент, почему он вдруг отвлёкся от разглядывания на контрабандном плежере соседа порнографического мультика и обратил внимание на соцработника, сейчас уже не смог бы сказать.
А соцработник, проговоривший к тому моменту уже минут тридцать, прервался на то, чтобы сделать глоток воды из стоящего на столе стакана. Он медленно обвёл взглядом зал. И вдруг с тоской произнёс:
– Как со стенкой разговариваю. Неужели ни до одного из вас не доходит, что это – шанс?! Реальный шанс не возвращаться в своё болото?!
Соцработник встретился глазами с Виктором – на секунду, не дольше. Остальные его, кажется, так и не услышали. Мужчина вздохнул и продолжил лекцию.
Виктор не смог бы сказать, что его зацепило больше: брезгливое слово «болото», или сквозящая во взгляде соцработника безнадёга. Но дальше он слушал почему-то очень внимательно. И перед тем, как выйти из зала, подошёл к мужчине, чтобы взять красочный буклет с описанием того, какие дисциплины изучают в Академии Эс-Ди, и какие знания требуются для поступления.
Последующие три года стали сущим адом. Не из-за насмешек однокашников – в интернате хорошо знали и горячий нрав Седого (в детстве Виктора прозвали так, из-за светлых волос, которые летом выгорали почти в белизну), и его боевые навыки. Из своего прошлого Виктор секрета не делал, шрамы от крысиных зубов на лице и предплечьях говорили сами за себя. Связываться с ним опасались – легенды об отчаянных пацанах из банды Учителя гуляли по всему Милку. Внезапному порыву Седого удариться в учебу приятели покрутили у виска, да и только. Но вот в год перед интернатом Виктору было, мягко говоря, не до занятий. Да и в интернате он до сих пор учёбой не заморачивался, уроки высиживал для галочки. Поэтому за год ему прошлось пройти программу пятого, шестого и седьмого классов. А в оставшиеся годы к обычным урокам добавились физподготовка и занятия с психологом.
В интернате – сознательно превратившийся в отщепенца, поскольку ни на что, кроме учёбы и тренировок, у него попросту не было времени, в Академии Виктор понял, что отщепенцем и останется. Сытые парни из хороших семей его сторонились.