Самые страшные чтения. Лучше, чем никогда. Второй том. Дмитрий Тихонов

зажечь свет. Никого.

      Проспала она час, не больше, и резко проснулась. Как будто был в комнате кто, дышал рядом с кроватью у подушки.

      Наталья откинула одеяло, непослушными пальцами включила прикроватную лампу. Никого…

      И вдруг увидела старушечье личико. Села на кровати, не в силах пошевелиться…

      На полу стояла босая крохотная старушечка, ростом с поленце, обернутая в одеяльце, как в пеленку, и тянула сухонькие ручки к Наталье.

      – Мне хо-ло-дно… Со-грей ме-ня.

      – Кто ты? – с хрипом выдохнула Наталья.

      – Я Ма-а-аленькая, гостья твоя.

      – Уходи… К маме иди… – Наталья поджала ледяные колени к груди.

      – Мо-ж-но я по-лежу с то-бой в кро-ва-тке? Мне хо-ло-дно. Со-гре-юсь и уй-ду.

      Наталья хотела закричать, но почувствовала, что язык онемел, а горло сдавило.

      – Мо-жно?

      Старушечка присела и рывком прыгнула на Натальину кровать.

      – По-вер-нись на бок, Натальюшка.

      Наталья послушалась. Легла на бок.

      Маленькая прижалась к Натальиной спине, обняла ее сзади ледяными ручками и ножками, и Наталье показалось – забрала последнее тепло.

      – Оста-нусь с то-бой. Бу-дешь Маленькую на за-ку-кор-ках ка-тать.

      Они лежали так долго, и Маленькая все сильнее вжималась в Наталью. А потом запела. И была то не песня, а слабенькое скуление.

      Баю-баюшки-ба-ю,

      Я сердечко по-клю-ю..

      Оцепеневшая Наталья сквозь сон ли, сквозь забытье почувствовала, как клюнуло что-то острое сзади, у левой лопатки, и все тело начало крутить, вертеть, засасывать в свербящую ранку. И сразу как-то обмяк позвоночник, будто ватным стал.

      Проснулась Наталья поздно, солнце стояло высоко. Пошарила рукой по кровати: пусто. Поднялась, прошаркала в гостиную: Веры не было. Перина лежала, где и всегда: в сундуке. И сверток исчез.