лететь на «Духе Сент-Луиса». Он был приспособлен только для одного летчика.
Который сейчас на четвереньках залез под свой самолет. Я смотрела на это с благоговейным ужасом. До этого момента я видела этот самолет только на кадрах хроники. Поэтому, когда я узнала широкие голубые крылья, открытую кабину, сконструированную таким образом, что пилот мог видеть только то, что происходит по бокам, а не впереди – это имело какой-то технический смысл, который я не могла сразу вспомнить, – и надпись «Дух Сент-Луиса», выведенную на носу, черным по серебряному фону, то не могла отделаться от ощущения, что в жизни он оказался гораздо меньше, чем казался на кадрах хроники. Совсем как кинозвезда, как Глория Свенсон[11], хихикнула я. Как забавно думать, что теперь этот самолет стал более знаменит, чем она!
– Что смешного? – раздался тонкий пронзительный голос из-под самолета.
– Ничего.
– Когда я приземлился, то почувствовал, что что-то не в порядке. Я подумал – ага! Вот оно что!
Вскоре полковник выбрался из-под самолета, все еще на четвереньках, и уселся прямо на земле, прислонившись спиной к колесу своего самолета. На его испачканном лице сияла улыбка.
Сейчас он казался таким спокойным, совсем не похожим на скованную и неловкую фигуру в вечернем костюме, как прошлым вечером. Я не осознавала, сколь напряжен он был тогда. Сейчас его руки и ноги выглядели расслабленными; он похлопал по самолету так, как ковбой оглаживает свою любимую лошадь. Мне стало неловко, как будто я случайно увидела интимную сцену.
– Можно мне потрогать? – спросила я, удивленная собственной смелостью.
– Конечно! – Чарльз вскочил на ноги. – Не бойтесь, ему не больно!
Он снова улыбнулся, на этот раз так широко, что все его лицо расплылось, а в глазах появились мальчишеские искорки.
– Как, это ткань? – Я не могла поверить; аэроплан, на котором он перелетел через океан, был сделан только из парусины и жесткого металлического каркаса!
– Да. Ткань, покрытая смазкой – вид защитной жидкости. Это делает его достаточно прочным и достаточно легким, чтобы выдержать полет.
– А самолет, на котором мы полетим, тоже сделан из материи?
– Да. Но не беспокойтесь, мисс… Энн. Уверяю вас, это совершенно безопасно.
– О, я не сомневаюсь, – мне хотелось показать ему, что я не боюсь.
Да и чего мне было бояться? Не было никого, кому бы я доверяла больше, чем Чарльзу Линдбергу, хотя только что познакомилась с ним. С кем еще я могла бы подняться в небо?
Следующие минуты были полны бурной деятельности; после того как Чарльз осмотрел свою машину, охранник прицепил к трактору нос другого самолета – биплана, как я узнала из вчерашней лекции Чарльза. Этот самолет был покрашен в голубой цвет с яркой оранжевой отделкой, а не в серо-голубой монохром, как «Дух Сент-Луиса». С пронзительным ревом, который вспугнул ласточек, устроившихся около входа, трактор тронулся и потащил самолет наружу из ангара. Чарльз нашел для меня шлем и летные очки, и я поспешно последовала за ним из ангара к самолету, который теперь находился