том, что я сама не знала, было ли это правильно или нет. Я успела повидать по-настоящему плохих людей, и, могу сказать, что не была одной из них. Ложь друзьям и любимому человеку давили на меня, заставляли чувствовать угрызения совести, но я стала умело отбрасывать эмоции на задний план, пока, со временем, не похоронила их полностью. И, что самое пугающее в этой истории, я не чувствовала вины за это, потому, что все эти ипостаси – это часть нас. Мы все сотканы из противоположностей, но если бы я узнала это раньше, то мне удалось избежать лишних мыслей, которые начали разъедать мой мозг изнутри.
Раньше я категорично считала, что там, где есть зло, не может существовать добра, и наоборот, но теперь поняла, что ошибалась. Ведь даже во лжи есть доля правды, как и правда во лжи, а добро и зло сплетены между собой слишком тесно, и, порой, эта грань почти незаметна. Кем я была? Какой я стала? Хоть я и старалась поступать хорошо, прощать, принимать, давать второй шанс, но я не могла простить убийц моей семьи. Мне было больно, а месть как раз возникает из-за боли, и не важно: хороший ли ты человек или плохой.
Кто говорит, что прощение – путь к миру, тот глупец, и, наверное, тот человек никогда не терял близкого человека по вине другого. И те, кто говорят, что ярость разрушает – о, как же они ошибались: чувства разрушает лишь равнодушие, эмоции – безэмоциональность. Человека губит не месть, а холодная ярость, та, которую подавил, покрыл якобы смирением. Хотя, возможно, абсолютное прощение и, правда, имело смысл, но меня такой исход не устраивал.
Я росла, гонимая собственными мыслями и терзаниями: «Кем же были мои родители и почему меня оставили?». Безрезультатно ища ответы, я сдалась, и, со временем, «оставили» переросло в «бросили», а ожидание встречи – в ненависть. Каждый, видя то, как новоиспеченные родители лелеют своих детей, как беременные женщины пытаются сохранить в памяти каждый момент, умиляются, радуются, а я испытывала лишь злость. «За что они так поступили со мной? Чем я провинилась?» – думала я, пока, наконец, не узнала правду. И моей вины в этом не было: родители так сильно любили меня, что им пришлось оставить меня, спасти. Правда обрушилась на меня так внезапно, что я без раздумий выбрала этот путь – месть. Как я могла простить за то, что я чувствовала? За лишение жизни? Это было равносильно тому, что у вас отрезают пальцы, руки, ноги. Ты чувствуешь все, что происходит, а потом говорят: прости. Даже если это прощение будет искренним, но все равно ничего уже не исправишь и единственное, что движет тобой – это месть. Потому что в этих муках любой сильный человек захочет сдаться, что уже говорить о слабом. И я считаю, лишь сильнейший сможет взять на себя ответственность за чужую жизнь, за этот горький урок. Возможно для кого – то это покажется злом, но я называю это иначе. Справедливость.
Глава 1
Я пыталась унять ту боль, которая ныла во мне после того, как Влад рассказал все Алексу. Пропасть между всеми нами стала ощутимо возрастать, и я не знала, как это исправить. Лина трудно переживала разрыв отношений и с разрешения Алекса уехала на неопределенное время в старый особняк, даже не попрощавшись со мной. Я понимала, что ей было тяжело, но услышать от Алекса то, что подруга уехала, было невыносимо. Я приняла ее выбор, невзирая на то, что мне самой была нужна подруга, и, к тому же, там она могла успокоиться и прийти в себя, насладиться спокойным ритмом жизни, потому что в Академии все изменилось.
Когда все узнали правду, то на каждом углу начало раздаваться одно имя: Влад. Алекс не способствовал распространению информации, но, похоже, правду говорят: даже у стен есть уши. Несколько раз Глава и Влад собирались вместе, чтобы решить некоторые вопросы, в которые ни один из них меня не посвятил. Алекс лаконично сказал мне, что теперь к Владу приковано особое внимание. Он сильно рисковал, открываясь перед всеми, учитывая то, что мы знали, что в Академии есть предатель. Глава ответственно отнесся к решению парня и поспособствовал сгладить все острые углы. Не ради него, а ради того, чтобы не разжигать ту войну, из которой предыдущее поколение не вышло живым, потому что тогда встретились два самых сильных рода. Но проблема была в том, что Алекс так и не знал, что именно Влад был одним из тех, кого он все это время искал, обвиняя в смерти матери…
Что касается Влада, то мы с ним почти не разговаривали после последней встречи. Иногда натыкаясь друг на друга в коридоре или в зале, мы молча расходились, не зная, о чем говорить.
Все свободное время я проводила или за парами, тренировками или с парнями. Дин понимал всю абсурдность и тяжесть ситуации, поэтому поддерживал как мог. Тони нисколько не был удивлен, потому что он даже не слышал о моих родителях, а в сложившейся ситуации, о родителях Влада.
Я ощущала, как мир уходил из-под ног, когда Алекс смотрел на меня, посвящая скрытую улыбку. И каждый раз, когда он смотрел на меня, я помнила его слова, адресованные Владу. Я была благодарна Алексу за то, что он никогда не давил на меня. Он думал, что у меня шок после того, что Влад похитил и отравил меня, ведь Алекс не знал правды. Он, сам того не зная, высказал все, что чувствовал, и это сильно повлияло на меня. Я ощущала ноющую рану, которая не могла исцелиться. Видела Алекса, обнимала его, а он – меня, и его прикосновения отдавались болью. Сам же парень