березовые золотники робко вторили им. Конечно, Никита не мог знать, как любили мы с мамой бродить по осенней листве, прислушиваясь к шуршанию под ногами и болтая обо всем на свете. Мы верили, что так будет еще много лет…
А теперь со мной рядом с наслаждением печатал шаги парень, который ничего для меня не значил, но я пыталась делать вид, будто мне весело, хотя в носу щипало все сильнее. Осень всех осыпает моросью меланхолии, и у каждого второго комок в горле… Но в моем случае – это не просто настроение. Я учусь одиночеству, хотя Артур, а теперь и Никита по его приказу пытаются мне помешать. И все мы понимаем при этом, что в моей жизни они не задержатся надолго. Понянчатся, пока сил хватит, и пойдут своими тропами.
Так и должно быть. Никто не обязан вечно спасать меня от тоски по маме, от пугающих теней, от давящей тишины в квартире… Это просто осень загоняет меня в угол, где ютятся призраки, еще недавно бывшие моей семьей. Нужно сорвать с лица ее липкую паутину, мешающую дышать, раздвинуть мокрые голые ветки, похожие на прутья решетки, и вырваться из своего горя в реальную жизнь.
Для того я и придумала этот собачий приют, где волонтерами станут женщины, сбежавшие от мужей-абьюзеров. Мама сказала бы: тиранов. Она терпеть не могла эти новомодные словечки: буллинг, моббинг, харассмент…
– Как ни назови, это остается психологическим насилием, – говорила она. – Чем понятнее звучит «буллинг»? Слово-то какое противное… Тошнотворное.
Сама она ни разу на моей памяти не применила ни жестокости, ни насилия. Наверное, Артур и припал к ней всем своим существом потому, что мама была не только красивым, но и самым добрым человеком в мире, а ему после ежедневной возни с убийцами необходимо очищать душу. Я не особо помогаю ему в этом… Зато от меня бывает польза в расследованиях. По крайней мере, он убеждает меня в этом. Лукавит?
– Ты не этим путем ходила в школу? – спросил Никита – отвлек меня, чем по замыслу Артура и должен был заниматься.
– А? – очнулась я. – Нет. Моя школа в другой стороне.
– Хорошая была?
Я пожала плечами:
– Обычная. Такого, как Артур вспоминает о своих друзьях детства, у нас не было. Хотя, может, у кого-то… Но не у меня.
– А что он вспоминает? – с жадностью спросил Никита.
Похоже, ему тоже не особо везло на школьных друзей…
– Ну, знаешь, эти классические эпизоды: походы, пикники, школьные танцы, песни под гитару… Тебе не кажется, что у их поколения все было как-то проще и веселее? Мои вот одноклассники все как один упирались в учебу. Разговоры сводились только к этому проклятому ЕГЭ, к репетиторам, проходным баллам…
– Все поступили из вашего выпуска?
– Понятия не имею.
Он даже остановился:
– В смысле? Ты ни с кем не общаешься?
Чувствуя себя бездушным чудовищем, я покачала головой.
– Тебе вообще все люди по фигу? – уточнил Никита, глядя на меня как-то по-новому.
Но я возразила:
– Не все. Есть Артур. Ты, если уж на то пошло…
– Ну