не реагирует почти на внешний мир. Речь скудная, социализация отсутствует.
– Он же вроде разговаривает… – удивился Лев.
– Сам с собой, может, и разговаривает, а с другими… Сейчас попробую, мать его на курсы все водила, там их приучают к системе знаков, чтобы хоть какой-то контакт устанавливать.
Врач осторожно обхватил ладонью сжатый кулак великана и ровным голосом произнес:
– Все хорошо, Федя, все хорошо. Я врач твой, помнишь? Врач, врач.
Огромный мужчина содрогнулся всем телом, стремительно шагнул и прижался к психиатру, будто испуганный ребенок. Тот похлопал парня по спине:
– Хорошо, хорошо, Федя. Домой сейчас поедешь, к маме. – И пояснил пораженному оперу: – Испуган очень, аж трясется. Вы не смотрите, что такой большой. Он, считай, как годовалый ребенок, отдельные слова понимает, да и те по-своему.
– Зачем он приходил тогда?
– Беда, беда, беда. Полиция, полиция, полиция, – парень зашелся в новом повторе.
Врач пожал плечами:
– Мать, может, научила, чтобы в полицию шел, если что-то случилось. Они запоминают хорошо, память феноменальная, но фрагментарная. Что-то произошло у него. Сейчас успокоится, может, расскажет. Он от света, от людей напуган. Шум, звуки, все непривычное – для него фактор сильного стресса.
– Понятно. – Гуров повернулся к толпе сотрудников: – Давайте по рабочим местам, пока время есть, готовьте протоколы, отчеты. Скоро смену передавать. Ребята, это не цирк, расходимся.
Ему было жалко шокированного гиганта, который оказался испуганным и беспомощным словно ребенок, а они не в силах ему помочь.
Пока сотрудники с опаской обходили странного мужчину, врач что-то тихо ему ворковал, массировал ладони и похлопывал по спине. Тот постепенно затих и теперь стоял молчаливой застывшей горой. Психиатр тихонько кивнул оперуполномоченному – подходи, а сам, не прекращая своих манипуляций, попросил:
– Федя, какая беда случилась? Расскажи мне, что произошло. – И слегка коснулся губ мужчины: – Говори.
Тот, не меняя позы, не отрывая скошенных глаз от одному ему видимой точки, глухо заговорил:
– Федя смотрит каждый день метро. Считает. Один, два, три. Люди идут, Федя считает.
– Он напротив метро живет, – пояснил врач. – Наверное, считает количество пассажиров. Они такое любят, считать, по порядку раскладывать.
– Один! Один заходит в метро в пять, один заходит в метро в пять, пятница, суббота, воскресенье. Заходит, выходит. Один заходит, выходит. Сегодня суббота, один заходит. Суббота, один не выходит. Нет один, нет один. Беда, беда, беда!
Огромными ладонями мужчина сжал руки врачу так, что у того побелела кожа. Психиатр снова принялся успокаивать парня:
– Хорошо, хорошо. Домой скоро Федя поедет.
– Что это значит? Какой-то человек всегда заходит в метро и выходит утром, а сегодня зашел, но не вышел? Это и есть его беда?
Врач со вздохом пожал плечами:
– Скорее всего, да. Любое